ПОДАРОК
Скажут о ком-нибудь: «Он не подарок,
след его жизни запутан и марок.”
Это неправильно. Каждый – подарок,
камень связующих с вечностью арок.
Кто-то, как торт, утешительно сладок.
Но от полынных на лицах нет складок.
Кто-то угрюм, угрожающе груб –
рощи притворной любви лесоруб.
Кто-то нетрезвым приходит домой.
Близкие душу украсят мольбой.
В этой борьбе, как подарок, сойдёт
веры елей и терпения мёд.
Если вам нечего нынче дарить,
Если вам не на что розу купить…
Сами придите с родными глазами,
с долгими для рассуждений часами
с логики сломанными весами,
с недорасписанными лесами,
с едовместительными поясами,
с противоречий ума полюсами,
с непубликуемыми чудесами,
с гаснущевспыхнувшими небесами.
Просто придите сквозь зной и сквозь вьюгу
с Богом, нас всех подарившим друг другу.
25.06.2014, А-Ата
НА ДЕНЬ ПАМЯТИ ТРЁХ СВЯТИТЕЛЕЙ
В чём суть освященья попробуй понять.
Потрогай гармонию, съешь благодать.
Покоя напейся, согрейся огнём
зажегшемся в сердце замёрзшем твоём.
Священных рассказов побольше читай.
Людей освящённых почаще встречай.
Войди в золотой, ослепительный свет
от Чаши, где Тела и Крови завет.
Почувствуй глубины значения слов
разбавленных мёдом сладчайших псалмов.
Увидь как живится вода от креста,
как возле могилок молчит суета.
Как очи отчётливо после мольбы
вещают целительность трудной судьбы.
Заметь тишину благодатных квартир,
где Слово звучит, сотворившее мир.
Пойми обстоятельств святых череду,
сменивших предательств твоих чехарду.
Разведай – как лица приняли черты
нездешней, иконной, живой красоты.
Погладь монастырских котов, что несут
урок доброты, утешения труд.
Взгляни в облака после службы большой,
они продолжают беседу с тобой.
Коснись оробело великих святынь,
застынь, коль поспешен, коль жарок – остынь.
Узнай богословие рек и полей
великой, священной Отчизны твоей.
Зайди на страницы старинных вестей
о свете любви, о коварстве страстей.
Вокруг и внутри обновись, освятись,
сотри развращенья прилипшую слизь,
порви с разрушеньем и хаосам связь,
святителям трём всесердечно молясь.
ЗВОНОК ДРУГА
Что сделал с нами двадцать первый век!
Дана возможность повсеместной связи.
Звонил далёкий близкий человек.
Напрыгавшись в дорожно-снежной грязи,
я побасёнки в телефон изрек.
Неслись машины, намекая мне –
уйди с обочины, в лесочках необычных
нафилософствуйся, внимая тишине.
Без брызгов слякотных, без рёвов хаотичных,
оплачь беду на сломанном бревне.
А друг читал важнейшее письмо –
догадки сына о загадке сердца.
Раскаянье блистающей тесьмой
сплеталось с ожиданием одеться
любовью неотмирной, неземной.
Как чудно пишет маленький флейтист
о переменчивости, о боязни нашей,
о человеке, что глубинно чист.
Наросты сбив перед Христовой Чашей,
мы лень сдвигаем, как бульдозерист.
Прекрасный мальчик. До моих дорог
ухабо-трещинных, скользяще-аварийных
я точно также изливаться мог
о тайнах жизненных, о случаях житийных.
Крестомолчанью обучает Бог.
На многие вопросы тех страниц,
услышанных на трассе гололёдной,
ответы знаю. Преклоняюсь ниц
пред избираньем волею свободной
судьбы евангельских безжитницевых птиц.
Письмо окончено. От бодрого “алло”
до искреннего, грустного “простите”
минут небесных сорок утекло.
Посаженные мысли возрастите
в сады плодовые под мамино тепло.
И я побрёл к оврагам. Намело
сегодня снегосвежести по шею.
Мне сделалось сверкающе-светло.
В тяжёлых дней военную траншею
беспро’водно плач флейты принесло.
ВЕЛИКОМУЧЕНИКУ ГЕОРГИЮ ПОБЕДОНОСЦУ
Георгий Змееборец, помоги!
Конь забелеет, посветлеют дали.
И скользкие попрячутся враги
в личину совести, которую продали.
Не доверяй торжественным словам
змееслужителей одетых в змееловов.
Они падут, святой, к твоим стопам,
прикрывшись красотой молитвословов.
Когда же ты уедешь, доедят
царевну, отданную родом боязливых.
И новых приношений захотят,
порастоптавши орлецо’в трусливых.
Поплачь о Змеях. И рази копьём.
Пусть потрясёт их племя похоронка.
Прооперируй сердце мне потом.
Убей навеки гордости змеёнка.
МУЧЕНИЦЕ АГАФЬЕ ПАНОРМСКОЙ
Агафье мученице молятся о том,
чтоб нас не потрясли землетрясенья.
А надо ли? Полезно для спасенья –
встряхнуть печёнки, помышленья, дом.
Землетрясенье – совести родня,
отсей сурово плевела от зёрен,
того, кто в беззакониях упорен,
толчком отбрось от вечного огня.
Есть потрясенье словом, красотой,
поступком добрым, взглядом сердобольным.
Но горделивым, блудным, своевольным
полезен опыт тряски грозовой.
Агафья мученица, если уж нельзя
педагогично вытрясти весь город,
отдельных фруктов трясани за ворот,
чтоб зрели к вечности, раскаянно слезя.
18 февраля 2019 года
ДОКОЛЕ
“Доколе?” – крикну патетично
пред обезумевшим экраном.
Там нас заводят методично.
“Позор Ткачёву!”. “Смерть тиранам!”.
“Дотоле … – отвечает разум –
пока не обесточишь ящик,
молясь, не осуждая, разом
за падших, седших и стоящих”.
“Доколе?” – ляпну поэтично
пред заливаемым стаканом.
Всё отупляюще обычно
при состоянии непьяном.
“Дотоле… – отвечает совесть –
пока необычайным делом
ленивости засыпешь пропасть
на сердце тягостно-дебелом.”
“Доколе?” – визгну экстатично
пред омрачением всеобщим.
Погибель вводит многолично
демонолюбия всеобуч.
“Дотоле – отвечает ангел –
пока не соберёшь общинки,
заменишь гордые детальки,
любви доделаешь починки.”
На все слезливые “доколе”
есть непременное “дотоле”.
Искатели Господней воли
наградою считают боли.
ФЕВРАЛЬ
Природа при родах ягнят и стихов
роняла весёлые письма снегов.
Потом они таяли. Сердце таит
искринки дающих ручьи пирамид.
Туманность и солнце затеяли матч
у края войны неудач и удач.
У дач затаились цветы под листвой,
прицельно сражая улыбкой живой.
Мы вышли повыше, поближе туда,
где царство сугробов, мерцание льда.
Незыблемость белая, сделай меня
врагом суеты зашумевшего дня.
Растаянность яркая, сделай меня
картиной рассвета, лучиной огня.
На зимне-весенней границе пою
молчаще-кричащую сущность мою.
Лежаще-бегущая личность моя
восторженно плачет от тайн бытия.
21 февраля 2019 года
ЖЕСТ
Жестикуляция речам необходима.
Особенно старается рука
неравнодушия воспламенить кадило,
повытрясти любовь из тайника.
То у виска покрутит, обличая.
То на слова отчаянно махнёт.
То маякует, близких отмечая.
То деток шлёпает, то жать себя даёт.
Большого пальца видим приговоры.
И указательного резкие тычки.
Свой “веер” растопыривают воры.
Капризные сжимают кулачки.
Повсюду жесты. Крутим головою.
Ногою топаем. Глаз щурим. Корчим рот.
Плечами жмём. Вздуваемся щекою.
Нос морщим. Гнём колена. Взгляд зовёт.
Мне нравятся решительные жесты –
разрыв с покоем, выход на войну,
раздача денег, перемена места.
По сердцу стукну. Плюну. И рискну.
27 февраля 2019 года
ДИАГНОЗ
Есть грозные, угрюмые слова –
“абсцесс”, “регресс”, “эксцесс”, “диагноз”, “кризис”.
Запуганная ими голова
перекипает, на медсёстер крысясь.
А диагностов тысячи вокруг.
Консилиумы их неумолимы.
Рентгены проницательных подруг
фиброскопией слухов подтвердимы.
УЗИ соседское, сотрудников КТ
определят глубокую предсмертность.
Ломает обличений каратэ
улыбчивость, талантливость , безмерность.
Сонм психиатров курит, расчехлив
мою шизофрению, паранойю.
Святое, чистое, живое отпилив,
нашли дурное, падшее, больное.
Переползу, диагнозом побит,
к лесному миру, горному здоровью.
Ранения злословья исцелит
компресс цветов, пропитанный любовью.
СТРАШНЫЙ СУД
Мы Богом судимы за встречи с людьми –
врагами, друзьями, бомжами, детьми.
В нас ласка и крики, леченье и боль,
прощенье и ненависть, ангел и тролль.
Суды не всегда завершались тюрьмой.
Кого-то прощали, пускали домой.
Кого-то хвалили, исследовав суть
пустых обвинений, где лживая жуть.
Но если пробить, прокопать, простучать,
отыщется в каждом – за что отвечать.
За что разрыдаться, вскричать, побелеть,
склоняясь под бедствий свистящую плеть.
А глубже, под грязью, таится в тиши
добро сокровенное нашей души.
От взоров тщеславья снесла благодать
прекрасное нечто, чтоб нас оправдать.
И всё-таки страшно. Так мало часов,
чтоб милостью гадость отбросить с весов.
В ПОСЁЛКЕ ИРГЕЛИ ПОД АЛМА-АТОЙ ОСВЯТИЛИ В НОЯБРЕ НИЖНИЙ ХРАМ В ЧЕСТЬ ИКОНЫ БОГОРОДИЦЫ “СКОРОПОСЛУШНИЦА”
СКОРОПОСЛУШНИЦА
Искусство слушанья, услышанья других
утрачено оглохшими сердцами.
Про боли разболевшиися вновь,
про дури раздурившиися в кровь
делись с тетрадью, плачь пред образа’ми.
Слух музыкальный взращен, обострён.
А слух на слухи и того острее.
Пока закат войной не окострён,
пока рассвет бедой не разорён,
хочу стать чутче, вслушливей, добрее.
Средь скорости, метанья, беготни
одно лишь ускоренье благословно –
спешить украсить мчащиися дни
общеньем с Богом, милостью с людьми,
всем помогая быстро и любовно.
К послушным Богородица придёт,
в неспешный век преображая год.
ГРЯЗЬ
Особенность марта – развязанность грязи.
Она на ботинках заходит домой.
Сбегает покой наметённый зимой.
Трезвонит капель – перемены на связи.
– Алло, перемены? Возьмите меня
в иные пространства, в общенье иное.
Крадётся из толщи земли неземное,
весельем цветочным к бессмертью маня.
Обилие грязи. Обилие света.
Картина всегдашней вселенской борьбы.
Из детско-вороньей кричащей гурьбы
побудка на новые странствия спета.
Усердно срываюсь от боли, от срыва
к срыванью цветов, к прорыванью ходов
к прорывам гремящим грядущих годов,
к скандалу с принятием личного Крыма.
Ну, то есть того, что исконно моё,
но глупо утрачено в годы безвластья,
безумья, бесчинства, безглазья, безгласья –
задумок раздуманных громадьё.
КРАЙНОСТИ
Перестараться и недостараться
старается старатель опасаться.
Перетрудиться и недотрудиться
трудолюбивый труженик боится.
Перемолиться и недомолиться
пугаются взмолившиеся лица.
Перепоститься и недопоститься
нехорошо. Дух крайностей гнездится
в окраинах бескрайнейшей души,
как партизан в лесистейшей глуши.
А рассудительность и мера говорят
– рывок надрывный срывами чреват,
прыжок безумный ноги повредит,
плевок на тело душу истощит.
Желаю всем не перевоевать,
но и не дезертировать в кровать.
Избавь нас, Господи, от крайностей шальных,
сгусти сметанных, умягчи стальных!
ПОСТ И НОЧЬ
Ночь – малый пост. Под чёрным облаченьем
уснувшее. Густая тишина.
Дела оставлены. Со смертным отключеньем
похож уход в неразбериху сна.
Еда не естся. Темнота пугает.
Полы скрипят. Шуршат на чердаке.
Проснувшийся невольно обретает
молитву на уставшем языке
Прислушайся. Вот совесть зарыдала.
Печёнка ноет. Сердце барахлит.
Днём суета подумать не давала.
Ночь скрытое поставила на вид.
Есть книги воскрешающие рядом.
Есть песня звёзд, мелодии сверчка.
Взгляни на беды благодарным взглядом.
Сорвись с обид коварного крючка.
А утро каждое немножечко пасхально.
Отрадно нервотрёпцам осознать,
что после дня, где грохотно-вокзально
есть время думать, плакать, созерцать.