Записки паломника – иеромонах Аверкий

В 2002 г. иеромонах Аверкий (Белов) посетил Иерусалим, о чем рассказал в своей статье “Записки паломника”, опубликованной на сайте “Православный поклонник на святой земле” .

***

Записки паломника
Иерусалим, Пасха 2002 года

Одной из первых новостей, которую мы узнали, прибыв в Горненский монастырь, было избрание нового патриарха Иерусалимской Церкви. Почти год Иерусалим жил без православного патриарха. После смерти блаженнейшего патриарха Диодора долго не могли прийти к согласию стороны, от которых зависит назначение на столь высокую должность. Дело в том, что одобрение кандидатуры на патриаршество должны дать правительство Израиля, правительство арабских автономий и даже отчасти правительство Греции, так как монастыри и приходы Палестины окормляются в основном греческим духовенством.

Епископу Иринею, ставшему ныне патриархом, еще 20 лет назад было предсказано прозорливым старцем, что он станет предстоятелем Иерусалимской Церкви. Это предсказание было многим известно, и когда умер патриарх Венедикт, то ожидалось, что 40-летний епископ Ириней займет его место. Но произошло иначе: Иринея направили на служение вне Палестины, а патриархом избрали Диодора. За 20 лет его правления пророчество старца почти забылось, но во время выборов по жребию кандидатов в патриархи Ириней оказался в Иерусалиме и попал в число трех епископов, на которых пал жребий, а затем набрал большее количество голосов и получил одобрение всех церковных и государственных лиц, с которыми согласуется избрание Первосвященника Иерусалима и всея Палестины. Пророчество исполнилось.

Вспоминаются библейские повествования о взаимоотношениях трех иерархий: государственной, священнической и духовной во время Царств Израильского и Иудейского. Были цари, которые изгоняли или казнили первосвященников и пророков, были первосвященники, которые призывали народ к низложению нечестивых царей, были пророки, обличавшие беззакония первосвященников и царей, как никто другой, проповедями и молитвами помогавшие спасению своего народа.

Много можно рассуждать о различии высоты духовной и административной. Приведу два примера. Один из исторической книги: автор с удивлением отмечает, что русские люди почитали схимонаха более патриарха и к нему первому подходили под благословение. Второй пример из нашей приходской жизни: мальчик, которому я заметил, что не скромно мечтать быть священником, ответил, что наоборот, он самый смиренный из его друзей, потому что Рома мечтает быть митрополитом, а Виталик даже старцем. В их сознании старец стоит выше священника и митрополита. Но по Евангелию, напомню, не дар прозорливости является высшим и главнейшим, а смирение и любовь: «Кто хочет быть большим, да будет всем раб», «если я имею пророчества и знаю все тайны… любви же не имею, то я – ничто».

В древних патериках мы встречаем примеры, когда мирские люди достигали большей духовной высоты, чем великие подвижники, которые посылались научиться от городского кожевника или даже от замужней женщины евангельским добродетелям (см. житие Антония Великого и Макария Великого). А бывали старцы, которые имели дар ведения судеб Божиих, но чтобы сохранить смирение, не пользовались им, а ходили спрашивать у других старцев, как поступить по воле Божией.

Итак, воля Божия привела нас на Пасху в напуганный террористическим актами Иерусалим. Чтобы не повторять уже написанного в книгах о Святой земле, я расскажу наиболее запомнившееся из этой удивительной поездки.

Анастасия…

В 1993 году греческий архимандрит Иоаким со своей матерью Анастасией начал восстанавливать обитель прп. Пелагии, расположенную на Елеонской горе, неподалеку от места вознесения Спасителя. Анастасия до своего приезда на Святую землю занимала в Греции высокий государственный пост – была губернатором греческого острова Хиос. В обители же выполняла разные послушания: была кухаркой, певчей, строителем…

Архимандрит Иоаким и его мать начали строительство храма, несмотря на запрет израильских властей. После ряда предупреждений с их стороны последовали действия. К храму подогнали бульдозеры и начали разрушать второй этаж. Когда верхняя часть храма была разрушена, и рабочие департамента должны были приступить к нижнему этажу, неожиданно с его потолка оторвалась большая круглая икона Спасителя и покатилась на бульдозер. На разрушителей напал страх, и они прекратили свою работу. Таким образом, на первом этаже можно было продолжать богослужения. Но через некоторое время на территорию обители стали проникать злоумышленники. Однажды ночью люди в черных масках ворвались в кельи архимандрита и его матери, жестоко избили их, связали, заклеив рот и нос скотчем. Матушке Анастасии была нанесена глубокая ножевая рана. Паломник Владимир, который был в это время в обители, вызвал полицию и медицинскую помощь. Отца Иоакима удалось спасти, а Анастасия скончалась по дороге в больницу.

Мученицу похоронили, а через 3 года, по афонской традиции, о. Иоаким открыл гроб и обнаружил нетленные мощи матери. Однако о. Иоаким решил еще на несколько лет скрыть их в захоронении. После повторного открытия гроба мощи предстали нетленными. Недавно Элладская Православная Церковь канонизировала мученицу Анастасию. После канонизации Анастасия явилась во сне своему сыну и сказала о том, что храм, за который она пролила свою кровь, будет построен. На следующий день его вызвали в департамент и дали разрешение на строительство храма (что для Израиля – случай редчайший!).

Лишь сравнительно недавно мощи матери Анастасии были подняты и помещены в раку. От них люди начали получать исцеление. Вот несколько примеров.

Одна русская женщина получила травму головного мозга. Перед операцией, после усиленной молитвы ей явилась матушка Анастасия, утешила, и через некоторое время врачи определили, что операция женщине не нужна. Другая тяжелобольная женщина исцелилась от кусочка одежды, которая была на Анастасии во время убийства. Исцелились и все те, кому женщина давала эту святыню.

Архимандрит Иоаким дал частичку ее одежды и для Свято-Ксениевского храма (г. Капчагай).

Галилея…

Как всегда мы выехали очень рано, чтобы успеть съездить в северную часть Израиля – Галилею, и вернуться на ночлег в Горненский монастырь. Заезжали в монастырь святого Герасима Иорданского, где архимандрит Феоктист, которого считают юродивым, осыпал наш автобус лепестками роз. Особенно поразила меня находящаяся в этом монастыре икона, на которой изображен Господь наш Иисус Христос, поднимающий с земли трупик изрезанного, окровавленного младенца, убитого при аборте. Господь плачет. Здесь же мы купили другую редкую икону, называемую «Первые шаги Христа». Сын Божий и Сын человеческий учится ходить и простирает ручки к Своей Пречистой Матери, как бы прося поддержать Его или взять на руки.

И вот мы уже проезжаем по прекрасной Галилее. Почти все время я сравнивал палестинскую природу со знакомой мне алматинской. И нашел, что по внешней красоте у нас есть много мест гораздо более величественных, чем пейзажи Израиля, и растительность в наших горах богаче и разнообразней, но духовная красота мест, где ходил Господь, т.е. их освященность, благодатность, делает их уже не видами природы, а христианскими святынями. С другой стороны, есть ли такая страна на земле, куда бы ни приходил Христос невидимо вместе со своими апостолами, мучениками и преподобными?!

День солнечный, вокруг много цветов… Мы поднимаемся на Фавор. Здесь в православном монастыре живут румынские монахи под руководством греческого архимандрита. Здесь я попытался снять все на видеокамеру, но тут же остановился. Душа непостижимо воспротивилась тому, что ее обязанность и право запоминать, хранить и передавать увиденное глазами, умом и сердцем перепоручается какой-то мертвой технике. На святых местах еще более чем где-либо хотелось увидеть то, что «не от мира сего» и самому хоть немного стать «несовременным» не только внешне (рясой, скуфьей, бородой), но и внутренне (молитвенностью, покаянием и благоговением). Итак, камеру и фотоаппарат я отложил на все время паломничества.

Фаворские монахини угощали нас настоящим кофе, постными сладостями, а добрые москвичи подарили мне четки в триста узелков, купленные здесь в иконной лавке. Вспомнив, что подобные четки я видел у Иосифа Афонского, а Преображение Господне, бывшее на Фаворе, является любимым праздником делателей умной молитвы, я решил сразу же начать проникать в тайны этого подвига. Но длинные и гладкие четки без разделения на десятки непонятно как переворачивались в руке и вместо ожидаемых сотен показывали, что я не дошел и до пятидесяти Иисусовых молитв. Я сбивался со счета, смущался. Это и еще многие другие смиряющие обстоятельства, которыми было богато мое паломничество, помогли мне убедиться, что я не Григорий Палама, не Симеон Новый Богослов, не Паисий Величковский и не четырнадцать оптинских старцев.

В этот же день мы погружались в воды радонового источника, в котором погиб от иудеев один греческий священник, в колодец Марии Магдалины, возле которого Господь изгнал из нее семь бесов, в Галилейское море и в Иордан. Возле Иордана мы увидели понтон для переправки танков на другой берег (вообще танки, бронетранспортеры и солдаты за время паломничества встречались часто).

Во время водосвятного молебна из кустарника с другого берега р. Иордан взлетел голубь, долетел до нас, резко развернулся над нашими головами и вернулся обратно.

Наступал вечер; вода в этой Священной реке была очень холодной, а надо было трижды окунуться с головой. Это маленькое испытание напомнило нам о том, что может быть когда-нибудь придется бороться со страхом перед настоящими мучениями за Христа. Дрожащим от холода русским паломникам Господь послал неожиданное утешение – в нескольких шагах от места купания оказались раскаленные угли от рыбацкого костра, подбросив к ним хворост, мы вскоре согрелись.

Благодатный огонь

Миряне из наших паломнических групп отправились в храм Воскресения Христова с вечера. Им предстояло ожидать схождения Благодатного Огня всю ночь и полдня, потому что это чудо совершается около 14 часов по иерусалимскому времени. А священники (человек 15) служили ночную службу Великой Субботы в Горненском монастыре и после 10 часов утра поехали в Иерусалим, где пристроились к крестному ходу, который во главе с патриархом шел от здания патриархии ко Гробу Господню. Кстати, патриарх Ириней впервые после своего избрания шел принимать Благодатный Огонь.

Мы беспрепятственно проникли в храм Гроба Господня, прошли до самой Кувуклии. Здесь стражи порядка немного оттеснили нас назад, но все-таки во время схождения Благодатного Огня мы стояли метрах в двадцати от Гроба Господня. Из внешних чудес я не видел ничего, скорее всего из-за того, что мое внимание было сосредоточено на внутреннем чуде – передо мною вдруг открылась черная бездна моей греховности. Поступки, слова, движения моего сердца предстали пред моим сознанием в такой вопиющей безобразности, что мне стало отчасти понятно, почему преподобные отцы говорят, что деланием монаха должен стать непрестанный покаянный плач. И в это время этот плач они называют радостотворным. Так и мое недоумение, граничившее с отчаянием от увиденного в себе, сменилось светлой надеждой, когда Благодатный Огонь сошел, распространился по огромному храму, дошел, наконец, и до меня. И я смог проверить (каюсь, что даже с некоторой дерзостью) его необычные свойства. Взяв два зажженных пучка по 33 свечи в каждом, я водил ими по лицу, бороде – волосы не загорались. И только спустя несколько минут огонь обрел свои обычные свойства. Какое-то время мы еще простояли в храме, некоторые из нас пели пасхальный тропарь по-русски и по-гречески, а когда все сели в автобус, послушница Ирина – наш экскурсовод – предложила рассказать, кто что видел и чувствовал во время схождения Благодатного Огня. Беря микрофон, наши паломники делились впечатлениями от виденных ими чудесных явлений, а потом как-то все вместе стали уговаривать Ирину рассказать, а что же видела она, потому что ее лицо выражало необыкновенную радость.

Ирина поведала нам, что много раз присутствовала при совершении этого предпасхального чуда, но в этом году ощущалось особое обилие благодати Божией, так что сердце прыгало от радости и готово было выскочить из груди. «Когда я стояла, ожидая схождения Огня – рассказывала Ирина, – то, оглядываясь вокруг и видя множество людей разных национальностей, возрастов, религий, подумала, что ведь Господь любит всех здесь стоящих и всех вообще людей. И я помолилась: «Господи, даруй мне почувствовать хоть тысячную долю той любви, какою Ты любишь всех этих людей!» И вот, через некоторое время я ощутила такую родственность с окружавшими меня, такое сострадание ко всем и в то же время такой жгучий стыд, что мы друг друга обижаем, осуждаем, подозреваем, что мы так равнодушны, живем какими-то мелкими эгоистичными интересами. А потом, когда сошел Благодатный Огонь…», – на этих словах Ирина заплакала и уже не могла продолжать свой рассказ. Заплакали и мы. Больше никто ничего не рассказывал, потому что самое главное словами не передать, а только хочется пожелать нашим читателям, всем людям пережить переворачивающую душу Благодать Христову.

…Одним их заветных желаний каждого паломника было довезти, не задув ни разу Благодатный Огонь, к себе домой. Но израильская полиция очень строго следит за тем, чтобы никто не зашел с горящей свечей или лампадой на борт самолета. Даже архимандрит Георгий, эконом Троице-Сергиевой лавры (ныне епископ Нижегородский), у которого было официальное разрешение на провоз Огня, столкнулся с тем, что полицейский чиновник неумолимо требовал его затушить. Пока продолжался спор, одной из русских паломниц удалось под складками широкой одежды незаметно пронести зажженный светильник в самолет. Отец Георгий потушил свою лампаду перед полицейским, а через несколько минут снова зажег ее от светильника этой смелой женщины. От привезенного архимандритом Георгием Благодатного Огня я зажег лампадку и в молочном бидоне около четырех суток на поезде вез его в Алма-Ату.

По милости Божией огонек не потух, освятил вторично своим прибытием казахстанскую землю, был возжен в алматинских храмах и домах некоторых благочестивых прихожан. И я знаю семьи алматинцев, которые сохранили его неугасимым до сих пор.

Иеромонах Аверкий (Белов)