Святая Церковь сегодня за Божественной литургией предложила нам назидательное повествование апостола и евангелиста Матфея о том, как Господь наш Иисус Христос чудесно напитал пятью хлебами и двумя рыбами 5.000 человек. Заметим для сведения тех, кто об этом еще не думал, что часто в наши дни неверия, возражают, что евангельское повествование говорит о неодинаковом количестве людей. Например, написано, что пятью хлебами было насыщено 5.000 человек, а в другом — написано, что семь хлебов и 4.000 человек. Кто так говорит, тот свидетельствует, что Евангелие, как следует, не читал. Если бы у одного евангелиста было бы сказано, 5.000 человек и пять хлебов, а у другого — 4.000 человек и семь хлебов, то тут можно было бы об этом поговорить. Но когда один и тот же евангелист говорит об этом, то в одном случае было 5.000 человек и пять хлебов, в другом, похожем случае, было 4.000 человек и семь хлебов. Отсюда видим, что возражающие Евангелия как следует не читали.

Но самое это чудо и для нас с вами, а в особенности для апостолов, очень назидательно. Из него апостолы видят, что значит благословение Божие. Как могли святые апостолы и помыслить о том, что этими пятью хлебами и двумя рыбами они могли накормить 5.000 человек?! Недаром, они обратились к Своему Учителю с просьбою: «Отпусти народ в ближайшее село, чтобы они купили себе пищи. Ведь время уже позднее, они проголодались». И вот тут Господь и говорит им: «Не нужно им уходить — вы дайте им пищи». Они растерянно говорят: «У нас только пять хлебов и две рыбы. Этого так мало для всех.» А Учитель, как бы не слыша их возражений, говорит: «Скажите им, чтобы они все возлегли, сели на траве, которая там была». Когда они это исполнили, Господь взял хлебы и «воззрел на небо», чтобы указать Свое Единосущие и единство в действиях с Богом Отцом, а потом благословил хлебы, преломил и раздал апостолам, а они стали раздавать народу. И не только все насытились, но остались еще куски хлеба и они набрали 12 коробов, т. е., гораздо больше, чем было хлеба до начала чуда. Вот апостолы и видят, как много значит благословение Божие — благословил Учитель и чудо совершилось.

И всегда и во всем, Церковь всегда нам говорит, что непременно нужно благословение на всякое христианское доброе дело. Припомним древний пример. В темнице, во время римского гонения, томится святой великомученик Пимен. В это время на площади избивают христиан: они поднимаются на помост к богатырю язычнику и тот их сбрасывает в пропасть. Увидел это юноша, он был христианин, ревностью запылала его чистая душа, и он решил, с Божьей помощью, вступить в единоборство с этим богатырем. Желание хорошее, само по себе, но однако, он не идет просто так, а идет к великомученику в темницу и, осветившись его молитвою, получивши его благословение, идет и тогда побеждает богатыря и сбрасывает его с этой самой горы, с которой он так много сбросил христиан.

Итак, перед самым началом дела нужно получить благословение, потому что там, где Божие благословение, там всякое благо. А когда человек что-то делает самочинно, то там или ничего не будет или не будет удачи. А Евангелие нам указывает на то, что с Божиим благословением малое может сделаться большим. И в то же самое время, еще назидание, — Господь не пренебрегает ничем малым. Силою Своего Божественного всемогущества Он мог сотворить столько хлеба, сколько нужно было, чтобы накормить людей, а Он дает больше. Вот так и всегда бывает, поэтому, если ты можешь принести что-нибудь малое, то никогда не смущайся — Господь наш умеет из немногого делать многое, только ты стремись принести то, что хочешь, от чистого сердца, со смиренной и благоговейной душой, а там уже Сам Господь управит так, как нужно. Аминь.

Митрополит Филарет (Вознесенский)

 

Равноапостольный князь Владимир

Князь Владимир был сыном Святослава от древлянской княжны Малуши. Родился он в 963 г. Воспитывал Владимира брат его матери язычник Добрыня. В 972 г. князь Владимир стал править Новгородом. В 980 г. в разгар войны между братьями Владимир пошел на Киев, в котором княжил его старший брат Ярополк. Победив брата, Владимир стал править в Киеве. Он завоевал Галицию, смирил вятичей, воевал с печенегами, распространил пределы своей державы от Балтийского моря на севере до реки Буг на юге. У него было пять жен и многочисленные наложницы. На Киевских горах он установил идолов, которым стали приносить человеческие жертвы. Тогда погибли за Христа варяги Феодор и Иоанн. Обстоятельства их смерти произвели на Владимира сильное впечатление, и он начал сомневаться в истинности языческой веры.

Согласно преданию, изложенному в древнерусской «Повести временных лет», по приглашению князя в Киев приходили проповедники из разных стран: послы от болгар-мусульман, живших за Волгой, немцы-латиняне, иудеи и греки. Князь расспрашивал об их вере, и каждый предлагал ему свою веру. Но самое сильное впечатление произвел на него православный греческий проповедник, который в заключение своей беседы показал ему картину Страшного суда. По совету бояр Владимир отправил десять мудрых мужей, чтобы испытать на месте, чья вера лучше. Когда эти русские послы прибыли в Константинополь, то великолепие Софийского храма, стройное пение придворных певчих и торже-ственность патриаршей службы тронули их до глубины души: «Мы не знали, – говорили они потом Владимиру, – на земле мы стояли или на небе». А бояре тут же ему заметили: «Если бы вера греческая не была лучше других вер, не приняла бы ее бабка твоя Ольга – мудрейшая из людей».

Владимир решил креститься, но не хотел подчинять Русь грекам. Поэтому вскоре после возвращения послов Владимир пошел войной на греков и взял Херсонес. Отсюда он отправил послов в Константинополь к императорам Василию и Константину с требова-нием руки сестры их, царевны Анны. Те отвечали ему, что царевна может быть женой только христианина. Тогда Владимир объявил, что желает принять христианскую веру. Но прежде, чем невеста прибыла в Херсонес, Владимир был поражен слепотой.

В таком состоянии, подобно апостолу Павлу, он познал свою духовную немощь и приготовился к великому таинству возрождения. Царевна, прибывшая в Херсонес, посоветовала ему поспешить с крещением. Владимир крестился (988 г.) и был наименован Василием. При выходе из купели он прозрел душевными и телесными очами и в избытке радости воскликнул: «Теперь я познал истинного Бога!»

Возвратившись в Киев в сопровождении корсунских и греческих священников, Владимир прежде всего предложил креститься своим двенадцати сыновьям, и они крестились в одном источнике, известном в Киеве под именем Крещатика. Вслед за ними крестились многие бояре. Между тем Владимир приступил к истреблению идолов, и главный из них идол Перун был привязан к конскому хвосту, с поруганием совлечен с горы и брошен в Днепр. За низвержением идолов последовало оглашение народа евангельской проповедью. Христианские священники собирали народ и наставляли его в святой вере. Наконец святой Владимир объявил в Киеве, чтобы все жители явились в определенный день на реку для принятия крещения. Киевляне спешили исполнить волю князя, рассуждая так: «Если бы новая вера не была лучше, то князь и бояре ее бы не приняли».

В назначенный день жители Киева собрались на берег Днепра. Сюда явился сам Владимир с христианскими священниками. Все киевляне вошли в реку, кто по шею, кто по грудь; взрослые держали на руках младенцев; священники на берегу читали молитвы, а святой Владимир, объятый восторгом, молился Богу и поручал Ему себя и свой народ.

Успешному распространению веры Христовой среди русского народа содействовало в особенности то, что она распространялась большей частью мирными средствами – проповедью, убеждением и, притом, благодаря трудам святых Кирилла и Мефодия, на родном славянском языке.

Православие.ру

 

Гордость — генеральный штаб страстей

«Гордый отделён от Бога, потому что гордость — плохой проводник, изолятор, не пропускающий Благодать Божию и отделяющий нас от Бога»

— Геронда, я завистлива, злопамятна, осуждаю, гневаюсь... — Зависть, осуждение, гнев, злопамятство и т.д. происходят от гордости. Гордость — это, так сказать, генеральный штаб всех страстей. Поражая гордость, ты поражаешь все страсти, и в сердце приходят смирение и любовь. Потому, думаю, достаточно сосредоточиться на гордости, развернуть фронт на её направлении. Сосредоточить весь огонь на цитадели гордыни, отделяющей нас от Бога. Враг, когда хочет захватить государство, главный удар наносит по столице. Если удастся захватить столицу — считай, захватил всё государство.

— Геронда, кому сродни гордый?

— Тому, кто за этими стенами, диаволу... Хотя диавола победить легче, чем гордого, — для этого достаточно смириться; а гордого, даже если смиришься перед ним и попросишь прощения, всё равно не сможешь умягчить. Он скажет тебе: «Ты притворяешься!»

У кого больше смирения, у того богаче духовное содержание. Гордый не имеет внутреннего содержания. Он, как незрелый колос, стоит прямо, а зрелый склоняет голову вниз. Помрачённый гордостью человек не только внутренне неспокоен, но и внешне встревожен и шумен. Все его дела, как воздушный шарик: диавол его сперва надувает, а потом прокалывает, и шарик с шумом лопается.

Гордость — постыдная и страшная вещь, ведь она Ангелов превратила в демонов! Она нас выгнала из рая на землю, а теперь с земли пытается отправить в ад.

Когда мы не чувствуем гордости

— Геронда, я не ощущаю гордости, когда горжусь чем-то конкретным.

— Значит, в тебе есть гордость в общем. Диавол часто представляет вещи замаскировано, и человек не понимает, когда поступает по гордости. Но если он будет внимателен к себе, то поймёт, когда действует с гордостью. Он может не ощущать всей гордости, которая в нём, но хотя бы часть её он чувствует, может распознать, если ощутит чувство эгоистичной удовлетворённости и превосходства над другими.

— А если человек совсем не понимает, что в нём есть гордость, что тогда происходит?

— Тогда начинают действовать духовные законы. Человек гордится, падает и смиряется. Снова гордится, опять падает и опять смиряется. И так продолжается всю жизнь: гордость — смирение, гордость — смирение. Такое смирение не добродетель, а результат действия духовных законов Человек смиряется, сам того не желая и не делая для себя никаких выводов. Это состояние застоя, человеку просто даётся возможность понять, что в нём что-то не так. Например, говоришь сестре: «Эта икона у тебя хорошо получилась». Если она возгордится, то в следующий раз, когда нужно будет написать другую икону, подумает «Эту икону я напишу лучше, чтобы Старец опять меня похвалил». И смотришь, вместо иконы у неё выходит карикатура. Я её исправляю, а она снова говорит себе: «На этот раз сделаю в точности так, как мне сказал Старец, и он меня похвалит», и опять получается карикатура.

— Геронда, а может ей самой её икона казаться красивой?

— Конечно, может. Ей самой её мазня может казаться шедевром, она придёт и будет с радостью говорить мне: «Как теперь, геронда? Хорошая получилась икона?» Я ей объясню, что её работа — мазня, тогда поймёт.

— А если не поймёт?

— Если не поймёт, значит, гордость задеревенела и она будет допускать те же самые ошибки. Что бы ты ни говорил, будет стоять на своём.

— Геронда, а если я умом чувствую гордость, а сердце остаётся глухим?

— С этого и начнём, и постепенно придёт исцеление. Врач сначала ставит диагноз, а уже потом приступает к лечению.

— Геронда это хорошо, когда при исполнении моих монашеских обязанностей встречаются небольшие трудности — я чувствую от этого пользу. Может, в этом тоже есть гордость?

— Если человек невнимателен, он может гордиться, лёжа на кровати и ничего не делая. Поезд может улететь под откос и вправо и влево. Диавол нас уловляет и с той и с другой стороны. Некоторые меня спрашивают: «На что мне обратить внимание, чтобы не впадать в гордость?» Это всё равно что спрашивать: «Где я могу упасть здесь или там?» И здесь можешь упасть и там, и с правой стороны и с левой, и с лестницы можешь упасть, и со стула и со скамейки. В любой момент и при любых обстоятельствах нужно внимание, потому что гордость проникает всюду.

— Геронда, а может человек гордиться, ничего не имея?

— Иногда такой человек может гордиться больше других. Когда я жил в монастыре Стомион в Эпире, то узнал там про одного старика-пастуха. У него не было семьи, и он переходил с места на место. В конце концов его приютил у себя другой пастух, поселив в хижине, где он хранил ветки для своих коз. Он не разрешал тому старику разводить огонь, чтобы не загорелись ветки. Так и жил этот старик в холодной хижине, спал в углу на двух досках, на которые клал старый матрац. Услышав о нём, я пошёл его навестить. Он был совсем плох. Я спросил одну бедную женщину, сколько она хочет, чтобы вымыть его. «Ничего, только мыло дай», — ответила она. В другой раз я навестил его, когда он обедал. Закончив есть, он посмотрел на меня, перевернул тарелку вверх дном и гордо заявил: «Вот это голова, отец, у меня! А тот тут собаки, коты». Перевернуть тарелку вверх дном, чтобы её не облизывали собаки и кошки, он считал достижением. Как будто в космос слетал. Вот гордыня! Жил не пойми как, а гордился!

Преподобный Паисий Святогорец