Исцеление бесноватых в стране Гадаринской (Лк.,38 зач.,VIII,26–39)

И приплыли в страну Гадаринскую, лежащую против Галилеи.

Когда же вышел Он на берег, встретил Его один человек из города, одержимый бесами с давнего времени, и в одежду не одевавшийся, и живший не в доме, а в гробах.

Он, увидев Иисуса, вскричал, пал пред Ним и громким голосом сказал: чтó Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? умоляю Тебя, не мучь меня.

Ибо Иисус повелел нечистому духу выйти из сего человека, потому что он долгое время мучил его, так что его связывали цепями и узами, сберегая его; но он разрывал узы и был гоним бесом в пустыни.

Иисус спросил его: как тебе имя? Он сказал: легион, – потому что много бесов вошло в него.

И они просили Иисуса, чтобы не повелел им идти в бездну.

Тут же на горе паслось большое стадо свиней; и бесы просили Его, чтобы позволил им войти в них. Он позволил им.

Бесы, выйдя из человека, вошли в свиней, и бросилось стадо с крутизны в озеро и потонуло.

Пастухи, видя происшедшее, побежали и рассказали в городе и в селениях.

И вышли видеть происшедшее; и, придя к Иисусу, нашли человека, из которого вышли бесы, сидящего у ног Иисуса, одетого и в здравом уме; и ужаснулись.

Видевшие же рассказали им, как исцелился бесновавшийся.

И просил Его весь народ Гадаринской окрестности удалиться от них, потому что они объяты были великим страхом. Он вошел в лодку и возвратился.

Человек же, из которого вышли бесы, просил Его, чтобы быть с Ним. Но Иисус отпустил его, сказав: возвратись в дом твой и расскажи, чтó сотворил тебе Бог. Он пошел и проповедовал по всему городу, что сотворил ему Иисус.

В Евангелии находим много примеров изгнания бесов. Но сегодняшнее чтение особенно много открывает о свойствах злых духов. Во-первых, поражает их сила, и та власть, которую они могут брать над человеком, и тот ужас, который могут наводить. Гадаринский бесноватый был так страшен, «что его связывали цепями и узами, сберегая его; но он разрывал узы, и был гоним бесом в пустыню».

Но тут же видим и слабость, и даже совершенное бессилие бесов. Они не могут переступить черту, которую проведет Бог. Они так и не смогли погубить свою жертву, и даже не смогли увлечь ее подальше от берега. Бесноватый, «увидев Иисуса», «пал пред Ним», чего бесы, конечно, не могли желать.

Видим беспредельную наглость бесов: мучая человека, и не собираясь этого прекращать, они еще смеют просить не мучить их.

Узнаем, что бесы, это – духи, не занимающие пространства: вот, в одном человеке – целый легион. Но находиться они могут лишь в одном месте: сейчас они здесь, но скоро будут изгнаны, рассеются, и войдут во множество других существ.

И снова видим их бессилие пред Богом: даже в свиней не могут войти без Его разрешения. Но опять же видим и огромную силу, когда Бог предает кого-либо в их руки: вот, стадо мирных животных вдруг рванулось с места и погибло в море.

Видим их нетерпеливость: они спешат наброситься на свои жертвы. Действуя более скрытно, они могли бы принести гораздо больше вреда. Но видим и хитрость, и разум в иных случаях: они не трогают жителей Гадаринской страны, не терзают их, зная, что они и так им принадлежат. Как однажды во время недавней борьбы с алкоголем один человек сказал: «как же хочет сатана, чтобы мы пришли к нему трезвыми»! Пьяный протрезвится и опомнится. Освобожденный от бесов сядет «у ног Иисуса», одетый «и в здравом уме». Но что сказать о том, кто свободно и трезво делает бесовское дело? А ведь так и поступили гадаринские жители, спокойно и вежливо попросив Его «удалиться от них».

Видим и то, как Господь использует силу бесов во вред им же самим. Он наглядно, на низшей твари, показывает людям, что им грозит. Тех, кто создан «во Христе на добрые дела», Он учит помнить о своем достоинстве. И ужасаться надо не гибели бессловесных животных, рожденных «на уловление и истребление» (2Пет. 2:12), а тому, что ждет нас, разумных, богоподобных, и даже уже спасенных Господом Иисусом, если отгоним Его от себя своими делами, своей жизнью.

Протоиерей Вячеслав Резников

 

Суждение — Осуждение — Унижение

«Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7:1).

Мы сразу видим, что Христос обращается к нашему любимому «виду спорта» – осуждению, причем осуждаем мы двумя разными способами: или, с одной стороны, как добродетельные, завоевавшие себе прочное место в добродетели, или, с другой, – как грешники, потому что кто делает зло, тот всегда ищет союзников, всегда считает, что есть кто-то хуже него: «Я не плохой! Всегда найдется кто-нибудь хуже меня».

Этот евангельский текст – поразительное описание того способа, которым действуют суждение, критика, осуждение, он показывает, что осуждение – это страшное бедствие, которого нам, очевидно, трудно избежать.

«Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф. 7:2).

В этом «виде спорта» есть несколько градаций: первая – это суждение, вторая – осуждение, и третья – унижение.

1. Суждение – это когда высказываешь свое мнение о том, что делает человек,

2. осуждение – когда обвиняешь его в том, что он делает,

3. а унижение, т.е. крайняя степень осуждения, – когда отождествляешь его с тем грехом, который он совершает, и считаешь его ничтожеством из-за того, что он делает. То есть ты отождествляешь его с тем падением, которое заслужило осуждения, или, скорее, с тем, что тебе это осуждение внушает.

Суждение означает, что ты говоришь, например, что кто-то обвешивает покупателей. Осуждение – когда говоришь, что «этот человек вчера и со мной поступил так же, он вор». Унижение – сказать, что он всегда так делал и всегда будет так делать. Три степени, обычно следующие одна за другой, и мы с большой легкостью переходим от одной к другой.

Я сказал, что существуют причины, по которым мы судим другого. Одна из них состоит в том, что я считаю, будто у меня есть какая-то добродетель, которой у другого нет. Другая причина, по которой я сужу, состоит в том, что я сам – не самый лучший человек, и не хочу быть единственным человеком с проблемами. Общим знаменателем в обоих случаях является себялюбие. Я сужу по причине своего себялюбия.

Поскольку я люблю использовать современные слова, то вместо «себялюбия» буду использовать слово «нарциссизм». Это то слово, которое нам диктует современная психология. Оно означает такую любовь к себе, которая переходит какие-то границы. Нарциссизм бывает допустимым, а бывает недопустимым. Допустимый – это что-то такое, что свойственно всем нам, т.е. это желание того, чтобы все нас любили, признавали, хотя бы молча, чтобы мы опирались на людей, словно они – какие-то молчаливые безгласные предметы, необходимые нам для того, чтобы мы сделали в жизни следующий шаг. Если дело заходит так далеко, тогда другие реально не присутствуют в моей жизни. И мне нужно увидеть, что другие – это реальные личности, чтобы и самому быть в состоянии помогать им, как они мне.

Когда человек останавливается на первых фазах нарциссизма, где другие – это просто сцена, на которой он выступает, тогда этот человек страдает от себялюбия, он страдает и от нездорового нарциссизма, и это в данном случае больше всего выражается в суждении и осуждении других. Невозможно найти человека, который был бы, так сказать, уверенным в себе, зацикленным на себе – и не осуждал. Как невозможно найти и человека, который пребывал бы в покаянии и осуждал.

Во втором случае, когда он пребывает в покаянии, покаяние уменьшает в нем себялюбие, абсурдное себялюбие. Ведь в покаянии я стою перед лицом своей совести и говорю себе: «Смотри, ты пал». Это благотворно, это обессиливает весь тот нарциссический напор, который на меня давит, а так же нейтрализует стресс, возникающий из-за моей непомерной нарциссической обращенности на самого себя: зацикленность на себе всегда порождает тревогу, поскольку мне необходимо поддерживать эту ложную картину своего «я».

Нейтрализуется стресс, а также абсурдное чувство собственного превосходства. А поскольку я сам погружаюсь в состояние более глубокого самопознания, то и на людей начинаю смотреть другими глазами, т.е. начинаю понимать их ошибки, ставить себя на их место, проявлять к ним сострадание. При этом я, кроме того, больше не нуждаюсь в том, чтобы критиковать людей, поддерживать всю эту нарциссическую картину, в которой я нуждался, со всем ее стрессом, и которая казалась мне единственным моим прибежищем, поскольку мой горизонт крайне узок и я не вижу дальше собственного носа.

«Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф. 7:2).

– Будьте осторожны, – говорит Христос: – в той степени, в какой вы себя любите и считаете свое «я» столь драгоценным, что соглашаетесь осуждать и унижать другого, – в той же степени буду судить вас и Я – и судить именно как нечто такое, что вы о себе возомнили, будто вы этим являетесь.

То, что говорит здесь Христос, страшно:

– Я буду судить вас как то, что вы о себе воображаете. Той мерой, какую вы применяете к другим, той же мерой буду судить вас и Я. Но только вы не то, что воображаете о себе, и, несмотря на это, всё равно осуждаете. Так что вы понесете суд на том уровне, на который себя ставите. Суд этот потому и будет страшным, что вы не то, что о себе мните.

Осуждение обнажает мою болезнь, оно моментально показывает, что у меня имеется чрезмерное себялюбие, чрезмерная зацикленность на себе, чрезмерный недостаток самопознания – проще говоря, у меня слишком ложное представление о себе. На это указывает осуждение. И если я буду продолжать постоянно делать это, то пожну последствия, заключающиеся в том, что Бог поставит меня туда, где я воображаю, будто бы нахожусь, и я, естественно, сразу же упаду, потому что не это мое естественное место. Другими словами, я понесу последствия этого ошибочного отношения, которое является ошибочным отношением к Богу.

«И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: ‟дай, я выну сучок из глаза твоего», а вот, в твоем глазе бревно?”» (Мф. 7:3-4).

Посмотрите, как это глубоко с психологической точки зрения. Откуда Бог знает, что у меня бревно в глазу, и говорит мне это сейчас, и откуда Он знает, что у другого сучок? Да именно это и является функцией нарциссизма: преувеличивать ошибку другого. Бог говорит здесь это с иронией. Понимаете? Ты смотришь на то, что у тебя есть, как на сучок, Он это имеет в виду, в то время как оно – бревно. И видишь то, что у брата твоего, как нечто громадное, тогда как оно реально – сучок, и говоришь брату: «Иди сюда, чтобы я вынул у тебя бревно», – а по сути это у тебя бревно в глазу, но в твоих глазах оно кажется сучком, а то, что у другого, – бревном.

Такое поведение по отношению к другому – это поведение враждебное, чтобы не сказать губительное. Поэтому в некоторых святоотеческих текстах оно приравнивается к убийству. Помню один случай на Святой Горе Афон. Нас было несколько человек, и мы пришли к известному старцу тех времен, автору множества книг, старцу Иосифу Ватопедскому. Это было много лет назад. Один человек из нашей группы, я его не знал, взрослый господин, в какой-то момент начал при всех говорить о себе и сказал следующее, обращаясь к старцу, а мы его слушали:

– Геронда, я проводил красивую жизнь, посвятил свою деятельность Христу, миссионерствовал, и, с Божией благодатью, уберегся от всех грехов. И теперь я ощущаю потребность прославить Бога за всё это. Только одна ерунда есть у меня, простите: я иногда осуждаю.

Помню реакцию старца, который отпрянул от него на метр:

– Что ты делаешь?

– Осуждаю.

Тогда старец резко сказал ему:

– Христос, по Его словам, не судит мир. Он пришел не судить, а спасти мир (ср. Ин. 12:47). Отец не судит мир, потому что весь суд отдал Сыну (ср. Ин. 5:22), а ты судишь? А ну-ка, теперь скажи и обо мне, как ты на меня смотришь, где меня видишь: в раю, в аду? Что ты решишь на мой счет?

Тот, конечно же, побледнел и оцепенел, глядя на него вот так.

В сущности, осуждение – это смертный грех. В Евангелии никто не осуждается: ни блудники, ни мытари, ни прелюбодейцы, – все спасаются. А кто же там слышит слова: «Горе вам»? Только те, кто осуждают: книжники и фарисеи (ср. Мф. 23:13 и др.). Христос им что говорит?

– Смотрите, что вы делаете. Вы думаете, что вы великие, и унижаете других, говорите: «Мы учителя!» – носите длинные одежды и всегда возлагаете на людей тяжкие бремена.

Он словно говорит им, что вы, религиозные люди с таким огромным религиозным воображаемым «эго», – вы и есть те, у кого есть большая проблема. В чем же проблема фарисеев? Подумайте, почему Христос судит их так сильно? Их проблема в том, что они ужасно напыщенны и пусты, и по причине своего категорического осуждения однажды они распнут Его, ибо не могут выносить святости и чистоты Христа.

Последняя фаза осуждения – это унижение и, наконец, зависть в ее чистом виде. Осуждение в конечном счете порождает зависть. Не говоря о том, что оно и вначале – из-за нарциссизма, который сюда примешивается, – уже содержит элементы зависти.

Фрейд рассказывает нечто любопытное. Однажды шла какая-то конференция. Один из его сотрудников был полноватым, а другой, как это обычно бывает, подтрунивал над ним. Первому, естественно, было неприятно, что над ним смеются. Но Фрейд сказал ему:

– Не бери в голову, он это делает из зависти! Он завидует тебе, потому что ты живешь в свое удовольствие. А он, чтобы поддерживать форму, без конца соблюдает диеты, ты же живешь себе припеваючи! Он тебе завидует!

Тот его и унижал, и презирал, но одновременно и завидовал ему.

Потому я и говорю вам, что зависть – нечто очень тонкое, и у нее много разновидностей. Поэтому и у осуждения много щупалец и измерений.

«Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» (Мф. 7:5).

Второе, что нам нужно сюда добавить, – это лицемерие. В осуждении всегда содержится лицемерие: «Я не такой, как он!» Да почему же ты не такой, как он? Великие подвижники в Патериках видели другого совершающим блуд и говорили:

– Нет, я сам такой же!

– Но, авва, ты же никогда не прикасался к женщине, почем и ты такой же?

– Да, я такой же!

А почему? Потому что он познал духовную борьбу. Понимаете? У него имелось покаяние.

Не забывайте, что духовные люди более чувствительны к малым прегрешениям, чем мы – к большим. Святитель Василий Великий говорит: «И женщины я не знаю, и не девственник я». Он знал, что говорит. Это глубина покаяния, смирения. Как такому человеку не быть человеколюбивым к другим? Человеколюбие в данном случае противоположно осуждению, не так ли? Человеколюбие означает, что я принимаю другого. Вот наибольшая из всех проблем: осуждение не позволяет мне принимать другого. В отношениях между нами существует огромная проблема, потому что мы осуждаем друг друга, не только соседа, но и своего отца, мать, супруга, ребенка, а ребенок – родителей.

Осуждение – это огромный зверь, потому что огромным зверем является себялюбие, скрывающееся за ним. У большинства супружеских пар есть проблемы потому, что за проблемами (когда появляются тяжелые проблемы) стоит унижение другого, осуждение другого. Ты отождествляешь его с каким-то недостатком, который у него есть, и всегда его осуждаешь из-за этого недостатка, говоришь: «Ну, всё! Он из этого не выберется, таким и будет всегда!»

Нарциссическая травма очень болезненна. Когда ты отвергаешь другого, он не может оставаться бездейственным. Он может сделать одно из двух: или целиком обратиться ко Христу и освятиться, неся в себе эту рану, или ответить тебе. Более естественно второе.

Неприятие другого – наихудший симптом этого состояния. То, что я реально не оставляю в своей душе места для другого. В этом смысле Христос делает обратное. Когда кто-нибудь приходит к духовнику исповедоваться, чего он ждет? Он ждет, что не будет осужден Богом, не так ли? Ждет, что Бог не отождествит его с его грехом и падением и простит. Духовник читает разрешительную молитву, и ты чувствуешь, что с тебя сваливаются тонны груза. Это дело Бога – не отождествлять тебя с твоим падением и грехом – служит величайшим доказательством Его любви к тебе. Не так ли? То, что Бог дает тебе место, чтобы ты мог пребывать в Его доме, в Его семье, в Его членах, и ты снова член, и никто не имеет права сказать тебе что-нибудь.

А делаем ли мы то же самое? «Остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим» – это страшные слова. Но как же ты оставишь долги, как простишь, если постоянно осуждаешь? Ты или будешь осуждать, или простишь, так ведь? Можешь ли ты осуждать и прощать одновременно? Прощать трудно: надо поставить себя на место другого, увидеть его ошибку, понять, что это ошибка, учесть то трудное положение, в котором он находится. И тогда ты увидишь, что сделанное им – это что-то очень маленькое, если взглянуть с его точки зрения, и он сам не хотел бы сделать этого именно так, как оно вышло. Он не понял всего как следует и, делая это, искал понимания; искал одного, а сделал другое. И так картина мира, человеческих отношений буквально преображается, если мы откажемся играть в осуждение.

Священник Николай Людовикос