9 августа Русская Православная Церковь вспоминает святого великомученика и целителя Пантелеимона. Его знают все, кто хоть однажды приходил на порог храма в болезни и страдании, кто молился за близких, борющихся с тяжелым недугом. Этот праведник из далеких первых веков христианства стал близким и родным многим верующим.

 

Целитель Пантелеимон родился в городе Никомидии в семье знатного язычника Евсторгия и был назван Пантолеоном. Его мать Еввула, христианка, хотела воспитать сына в вере, но умерла, когда будущий великомученик был еще юн. Отец отдал Пантолеона в начальную языческую школу, окончив которую, юноша начал учиться врачебному искусству у знаменитого в Никомидии врача Евфросина и стал известен императору Максимиану (284-305), который захотел видеть его при своем дворе.

 

Как-то раз юноша увидел на улице мертвого ребенка, укушенного ехидной, которая еще была рядом. Пантолеон начал молиться Господу Иисусу Христу о воскрешении умершего и умерщвлении ядовитого гада. Он твердо решил, что в случае исполнения его молитвы станет последователем Христа и примет Крещение. Ребенок ожил, а ехидна разлетелась на куски на глазах у Пантолеона.

 

После этого чуда Пантолеон был крещен святым Ермолаем с именем Пантелеимон (всемилостивый). Беседуя с Евсторгием, святой Пантелеимон подготовил его к принятию христианства, и когда отец увидел, как сын исцелил слепца призыванием Имени Иисуса Христа, то он уверовал во Христа и крестился вместе с прозревшим слепцом.

 

После смерти отца святой Пантелеимон посвятил свою жизнь страждущим, больным, убогим и нищим. Он безмездно лечил всех обращавшихся к нему, исцеляя их Именем Иисуса Христа. Он посещал в темницах узников, особенно христиан, которыми были переполнены все тюрьмы, и лечил их от ран. В скором времени молва о милостивом враче распространилась по всему городу. Оставив других врачей, жители стали обращаться только к святому Пантелеимону.

 

Из зависти врачи донесли императору, что святой Пантелеимон лечит христианских узников. Максимиан уговаривал святого опровергнуть донос и принести жертву идолам, но святой Пантелеимон исповедал себя христианином и на глазах императора исцелил расслабленного Именем Иисуса Христа. Ожесточенный Максимиан казнил исцеленного, восславившего Христа, а святого Пантелеимона предал жесточайшим мукам. Дикие звери, которым он был брошен на растерзание, лизали ему ноги.

 

Во всех истязаниях великомученик оставался невредимым и с дерзновением обличал императора. В конце концов палачи отказались продолжать казнь, но великомученик Пантелеимон повелел выполнить приказ императора, сказав, что иначе они не будут иметь с ним части в будущей жизни. Воины со слезами простились со святым, целуя его.

 

Когда мученику отсекли голову, из раны потекло молоко. Маслина, к которой был привязан святой, в момент его смерти покрылась плодами. Многие присутствующие при казни уверовали во Христа. Тело святого, брошенное в костер, осталось в огне неповрежденным и было погребено христианами († 305).

 

Святые мощи великомученика Пантелеимона частичками разошлись по всему христианскому миру: честная глава его находится ныне в Русском Афонском монастыре во имя великомученика Пантелеимона. Имя святого великомученика и целителя Пантелеимона призывается при совершении таинства Елеосвящения, освящения воды и в молитве за немощного.

 

 

 

 

Август – время, когда хочется поймать остатки короткого лета, отдохнуть. И именно на август выпадает Успенский пост. Как прочувствовать его по-настоящему, не упустить главное? Отвечает протоиерей Александр Ильяшенко.

 

Мне кажется, главное во время Успенского поста – та дань любви, трепетного преклонения пред Божией Матерью, которую мы можем Ей воздать. Прежде всего, Ей нужна наша молитва, наше благоговение, наша вера, наша благочестивая православная жизнь, угодная Её Божественному Сыну.

 

Что касается поста – это очень важное духовное усилие, которое мы прикладываем. Ведь духовное тесно связано с физическим. Успенский пост – очень строгий, хоть и краткий, всего две недели, ограничения очень суровые.

 

Соединение строго постного делания с благоговейной молитвой соответствует тому устроению души, которое каждый должен в себе развивать, чтобы и проявить ту благоговейную любовь к Божией Матери, которую мы должны в себе воспитывать.

 

Когда во всем мире, а не только в России, был уклад преимущественно крестьянский, тогда бытовая жизнь людей очень коррелировала с церковными установлениями. Было понятно, что Церковь имела в виду, когда устанавливала те или иные правила, они соотносились с жизнью тогдашних людей.

 

Современный ритм жизни, нынешний быт, устроение жизни не совпадают с церковным календарем. Сейчас жизнь радикально изменилась. Действительно, людям, которые находятся в дороге, в путешествии, в отпуске, на отдыхе, на лечении непросто сообразовывать свой быт с церковными установлениями. Но все-таки каждый должен постараться в меру своих сил этот пост понести. Потому что Господу и Божией Матери прежде всего нужна духовная жизнь.

 

Возьмем какие-нибудь северные народы. У них уже в августе и холода начинаются, и фруктов никаких нет. У них рацион другой, и он не может быть организован в полной строгости, согласно церковным требованиям, которые создавались на юге и отнюдь не для людей Крайнего Севера. Это некая проблема, и каждый должен решать ее или со своим духовником, или, если духовника нет, то самостоятельно, учитывая возраст, состояние здоровья, климатические и природные условия, духовное устроение. Не надо накладывать на себя бремя, которое нельзя понести.

 

С другой стороны, пост – это время некой внутренней духовной мобилизации, и мы не должны давать себе поблажки, ссылаясь на обстоятельства и условия, в которых мы находимся.

 

Человек не может соблюдать пост во всей строгости церковного устава? Но можно поставить себе установку ни за что не нарушать утреннее и вечернее правило, добавить к нему какие-то дополнительные молитвы, покаянный канон, читать Псалтирь, прочесть какую-нибудь серьезную духовную книгу. И тогда прохождение поста будет осмысленным и вдумчивым.

 

Пост – это возможность некоего ускоренного духовного роста, и важно, чтобы мы провели это время с пользой для себя.

 

Что же касается того, что иногда люди все внимание сосредотачивают на освящении яблок и забывают обо всем остальном... Мы живем в XXI веке, и большинство людей далеки от сельского хозяйства. И все имеют образование, многие высшее. Но для образованного человека странно зацикливаться на несущественных внешних моментах.

 

На самом деле, вопрос с освящением урожая достаточно тонкий. К августу у нас поспевают яблоки, а, скажем, черешня и клубника уже отошли. Однако люди вкушают их, не дожидаясь, когда можно будет их освятить.

 

Это серьезное установление для людей, занимающихся сельским хозяйством. Им очень важно, чтобы Господь, Божья Матерь освятили плоды их трудов. Мы, жители городов, не должны являть непослушания Церкви. Пост – это некое разумное ограничение. Можешь обойтись без яблок до Преображения? Обходись. Нет возможности, например, ты живешь в полосе, где яблок много уже чуть ли не с июня, поступи по совести, ограничь себя хоть в чем-то. Согласуй со священником, который живет в этом же климате и знает его особенности.

 

У нас сейчас нередко можно наблюдать чисто формальный подход. Известна история, как в начале прошлого века разбойник убил путника, ограбил его, а потом попал в руки полиции. Те спрашивают: «Ты что же сало не съел из мешка убитого?» «Ну как же, сегодня среда», – отвечает убийца. То есть в постный день убивать и грабить можно, а сало есть – нельзя.

 

И для нашего времени характерна примерно такая же фарисейская психология – можно раздражаться, злословить, лениться, не исполнять молитвенное правило, а вот яблоко съесть раньше нельзя. То есть если яблоко съешь – грех. А если рассердишься на кого-то, обидишь – ничего, пустяки, дело житейское.

 

Не нужно ударяться и в противоположную крайность, объявлять все ограничения устаревшими, непригодными. Следует прикладывать усилия и заранее обдумывать, как ты проведешь пост, и, не забывая о здравом смысле, пройти период поста с духовной пользой.

 

 

 

Тут нет общих рекомендаций, абсолютно правильных решений. Надо учиться искать ответы на вопросы, которые ставит жизнь, самостоятельно. Надо, конечно, понимать общие вещи, что подростковый возраст – это половое созревание, что подростки сами себя не понимают, могут что-то делать неосознанно. Если родители проявляют в этот период чрезмерную строгость к ребёнку, то эта строгость ровно ничего не значит: ребёнок все равно найдёт дырочку и вытечет как водичка.

 

Нельзя в подростковый период ребёнка ломать, как некоторые отцы считают: раз он так, то я с ним буду по-мужски, через коленку!.. Это глупо, если ты не научился понимать ребёнка в раннем возрасте, потерял это, то ищи, старайся, пробивайся к ребёнку, загляни в его жизнь, перестань его осуждать, постарайся разобраться, почему это произошло. В какой-то момент надо вернуться к самому себе, надо вспомнить себя подростком, вспомнить, почему я так поступал. Надо его понять, и не отрезать от себя, если он не таков, каким ты бы хотел, чтобы он был. Сначала понять, а потом подумать, что делать дальше.

 

 

Церковь для подростков может казаться институтом, который ограничивает их свободу. Церковь, ставшая для ребёнка пространством «где можно – где нельзя», – это тяжёлая вещь. Для многих православных детей это в первую очередь – «ничего нельзя». Когда ребёнок постоянно слышит: «Тебе этого нельзя, того нельзя… – потому что мы ходим в церковь, потому что мы православные», – тут встаёт вопрос: а есть ли вообще в Церкви свобода? Правильно ли поставлен вопрос для нас, живущих сейчас жизнью христианской, что наша христианская жизнь – это промежуток между «можно» и «нельзя»?

 

Вот эту проблему мы должны решить сегодня, внутри нашего взрослого сообщества. Если для нас это промежуток, который ближе к «нельзя», то с подростком мы не научимся разговаривать.

 

Пространство детства – это пространство свободы: маленькому ребёнку гораздо больше можно, чем взрослому человеку. Слово «нельзя» обычно звучит тогда, когда это касается опасности для его жизни, здоровья. Всё остальное – это пространство его детской свободы. Это пространство должно сохраняться для человека во весь период его жизни – пространство его человеческой свободы.

 

И вне пространства свободы, как и вне пространства чувств, человек тоже – недочеловек. Пространство свободы во Христе. Апостол Павел хорошо это определяет: «Стойте в свободе, которую даровал вам Христос», «вы больше не рабы этому миру, вы свободны». Слово «свобода» наполняет христианство, ведь свобода и жизнь во Христе – это не «можно» и «нельзя»: «можно» и «нельзя» определяют ветхозаветные заповеди.

 

Десять заповедей говорят о том, что если человек их не выполняет, то он, по большому счёту, и человеком называться не может. Что это за человек, который не почитает родителей, ворует, убивает, прелюбодействует, предаёт, живёт чёрной завистью? Можно ли его назвать человеком вообще, в любом обществе? Хоть в христианском, исламском, агностическом, секулярном – назвать такого человека человеком нельзя. Эти заповеди сохраняют наше человечество, а Христос нам даёт нечто плюс ко всему ещё, чтобы мы были на Него похожими.

 

Вопрос «можно-нельзя» – это не сердцевина наших отношений с Богом и наших отношений с ребёнком, в семье – эти отношения строятся по-другому: на аксиоме «я тебя люблю». Если «я тебя люблю», то отношения «можно-нельзя» выстраиваются естествен-ным образом: это мне нельзя, потому что я люблю, я не могу поступить таким образом. Как говорил Августин: «Люби Бога и делай, что хочешь».

 

А если «можно-нельзя» отменяет «я тебя люблю», то это катастрофа.

 

 

 

Послушание нами порой воспринимается в искажённом виде: послушание как выполнение приказа. Но Церковь, христианство – это же не армия с армейской дисциплиной. В армии – нет послушания, в тюрьме – нет послушания, там устав и приказ.

 

А послушание – это когда слушают. Послушание начинается не тогда, когда я тебе говорю, а ты слушаешь меня – послушание начинается тогда, когда я слушаю тебя, и тебе говорю. Наше послушание Богу начинается с того, что Бог находится в послушании у человека: когда мы с Богом общаемся, то хотим, чтобы Он всё время нас слышал, чтобы делал то, что мы у Него просим: «Подай, Господи; Господи, помилуй», – все эти ектении, всё богослужение наполнено тем, что Бог выполняет человеческие просьбы. В богослужении утрени есть такие слова: «И мне да будут на послушание Божественные Твоя ушеса» (Степенна 4-го гласа, антифон 2-й).

 

Настоящее послушание в семье заключается в том, что у ребёнка в послушании находятся родители. Как только родился младенец – мать у него в полном послушании. Проснулся ночью, запищал – все к нему бегут, внимательно его слушают. Это послушание, которое заложено в нас в воспитании, оно похоже на то, как слышит нас Господь.

 

Вот только после этого, когда родитель научился вслушиваться в ребёнка, видеть и слышать его сердце, понимать, что там происходит, – тогда начинается вторая ступень послушания: когда тебя начинают слушать. Потом ты начинаешь слушать Бога: сначала Он слушает тебя, а потом ты вступаешь в послушание Ему, потому что понимаешь, что в этом послушании начинается взаимность. Когда начинаешь слышать ребёнка – он начинает слышать тебя. Поэтому если в подростковом возрасте ты в послушании у ребёнка, то и он может услышать тебя.