Исцеление расслабленного (Мк., 7 зач., II, 1–12)

Через несколько дней опять пришел Он в Капернаум; и слышно стало, что Он в доме.

Тотчас собрались многие, так что уже и у дверей не было места; и Он говорил им слово.

И пришли к Нему с расслабленным, которого несли четверо; и, не имея возможности приблизиться к Нему за многолюдством, раскрыли кровлю дома, где Он находился, и, прокопав ее, спустили постель, на которой лежал расслабленный.

Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: чадо! прощаются тебе грехи твои.

Тут сидели некоторые из книжников и помышляли в сердцах своих: что Он так богохульствует? кто может прощать грехи, кроме одного Бога?

Иисус, тотчас узнав духом Своим, что они так помышляют в себе, сказал им: для чего так помышляете в сердцах ваших?

Что легче? сказать ли расслабленному: прощаются тебе грехи? или сказать: встань, возьми свою постель и ходи?

Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, – говорит расслабленному: тебе говорю: встань, возьми постель твою и иди в дом твой.

Он тотчас встал и, взяв постель, вышел перед всеми, так что все изумлялись и прославляли Бога, говоря: никогда ничего такого мы не видали.

В течение теперь уже истекших подготовительных недель к Великому Посту словами Христа, образами евангельскими Церковь призывала нас глубоко вглядеться в нашу собственную душу и в нашу жизнь: что нужно в ней изменить, в чем нужно покаяться.

Теперь наступила новая пора: время Великого Поста. В течение наступающих и сегодня уже наступившей недели мы будем слышать не о себе самих, а о том, что благодать Божия совершила над людьми, которые сумели покаяться, которые сумели обратиться всей мыслью, всей душой, всем порывом души к Богу, – что над ними совершил Господь! Один за другим будут проходить образы святых.

Но сегодня, почти на грани этих двух времен – подготовительных недель и Поста – стоит образ святителя Григория Паламы. И то, что он говорит нам, – такое важное, такое значительное, что на этом надо остановиться, потому что только из того, что он говорит нам, мы можем понять ту славу, то величие, ту действительно Божественную красоту, которую мы видим во святых.

Сердцевина учения святителя Григория Паламы заключается в том, что благодать не есть какой-то тварный дар, который Бог нам дает, вместе с тем оставаясь Сам иным по отношению к этому дару. На основании опыта всей Православной Церкви, ее святых, ее подвижников и, особенно, тех афонских святых и подвижников, среди которых он жил, он учил, что благодать – это Сам Бог, как бы приобщающий нас Своей Божественной природе, делая нас через это приобщение богами по приобщенности.

Думая, что благодать является только даром Божиим, но не Самим Богом, Который Себя нам отдает, западные богословы утверждали как бы непроходимость пропасти между Богом и человеком, творением и Творцом. Как бы ни были драгоценны Божественные дары, они остаются тварными, и они нас с Богом не могут соединить иначе как любовью и благодарностью. Но нет! Опыт Церкви нам говорит, что благодать – это Сам Бог, Себя нам отдающий, и что, принимая благодать, мы делаемся, по приобщению, участниками Божественной природы.

Когда будут теперь проходить перед нами образы святых, будем помнить, что они – не только люди, которые были озарены умом, очищены в сердце, а что это люди, которые приняли Бога в себя, как железо может быть пронизано огнем, и которые стали уже на земле видением того, к чему призвана вся тварь, когда Бог будет всем во всех.

Будем поэтому радоваться величию нашего призвания, будем радоваться о том, что мы призваны поистине приобщиться Богу, но будем также помнить, что случиться это может, если мы совершим подвиг веры, останемся Богу верными, станем подвижниками, по образу древних подвижников, которые сумели отдать кровь и принять Дух. Да даст нам Господь и вдохновение, и силы, и желание – и даст Он нам и плоды. Аминь.

Митрополит Сурожский Антоний

 

Бог есть свет

Во вторую Неделю Великого Поста мы совершаем память Святителя Григория Паламы, архиепископа Фессалоникийского. Во вторую Неделю Великого Поста Святая Церковь говорит нам о тайне света, к которому мы должны приобщиться, если хотим увидеть Воскресение Христово. Святитель Григорий Фессалоникийский и богословские споры в XIV веке, связанные с его именем, учили о том, что свет Преображения есть свет нетварный, несотворенный. Опровергая ересь западных Богословов, это учение напоминало о слове Писания, что Бог есть свет, и, исповедуя Бога-Отца и Бога-Сына, Света от Света, Бога истина от Бога истина, мы веруем, что Богом-Светом сотворен другой — тварный свет, тот, о котором сказано в книге Бытия: «Сказал Бог, да будет свет».

Эти догматические вопросы не были отвлеченными для жизни Церкви. Не должны они быть отвлеченными и для нас. Беда, если мы воспринимаем их как простые богословские или ученые рассуждения, не имеющие никакого отношения к нашей жизни. Это может означать только одно: что тот свет, о котором нам возвещает Бог — свет, в котором нет никакой тьмы — для нас остается неувиденным, и мы не приносим печали покаяния в том, что пребываем во тьме. Все беды в Церкви связаны, в конце концов, с тем, что какие-то тайны веры становятся отвлеченными, переставая быть живыми насущными вопросами, решающими нашу судьбу, и мы теряем глубину веры, полноту христианского призвания, которое должны осуществить в Церкви.

Протоиерей Александр Шаргунов