Исцеление женщины (Лк., 71 зач., XIII, 10–17)

В одной из синагог учил Он в субботу.

Там была женщина, восемнадцать лет имевшая духа немощи: она была скорчена и не могла выпрямиться.

Иисус, увидев ее, подозвал и сказал ей: женщина! ты освобождаешься от недуга твоего.

И возложил на нее руки, и она тотчас выпрямилась и стала славить Бога.

При этом начальник синагоги, негодуя, что Иисус исцелил в субботу, сказал народу: есть шесть дней, в которые должно делать; в те и приходите исцеляться, а не в день субботний.

Господь сказал ему в ответ: лицемер! не отвязывает ли каждый из вас вола своего или осла от яслей в субботу и не ведет ли поить?

сию же дочь Авраамову, которую связал сатана вот уже восемнадцать лет, не надлежало ли освободить от уз сих в день субботний?

И когда говорил Он это, все противившиеся Ему стыдились; и весь народ радовался о всех славных делах Его.

Однажды в синагоге Господь Иисус Христос исцелил сгорбленную женщину. Может быть, другие видели в ней просто больного человека, но Господь видел и ее, и «духа немощи» в ней. Бывает, что злой дух наводит ужас на всех вокруг; а бывает, что безобиден для других и вредит только самому одержимому. Но в любом случае – природа его враждебна Богу и Его творению. И истинный продолжатель дела Христова ведет «брань не против плоти и крови», но – за самого человека, за его душу и тело, «против властей, против мироправителей века сего, против духов злобы поднебесных».

Выходя на эту битву, надо облечься «во всеоружие Божие». И делается это так. Во-первых, «станьте», – говорит Апостол. Встать, значит – отбросить леность, побуждающую сидеть и лежать. Затем надо препоясать «чресла». От воина требуется, чтобы ремень был туго застегнут, чтобы чресла всегда чувствовали его подтягивающую, собирающую силу, чтобы одежда не мешала работе, путешествию, борьбе. Христианин же должен быть препоясан «истиною», чтобы она собирала мысль и не давала уклониться ни направо, ни налево.

А затем надо облечься «в броню праведности». Броня со всех сторон ограждает от ударов. А уязвимым делает каждый грех, каждый порок, каждая непотребная привычка. И когда человек заслужил прочную репутацию праведника, то удары злобы, удары клеветы отлетают, как от брони, и не поразят ни унынием, ни смущением, ни страхом.

«А паче всего возьмите щит веры, – продолжает Апостол, – которым угасите все раскаленные стрелы лукавого». Щит тоже защищает от ударов, но в отличие от брони, которая на воине всегда и со всех сторон, – щитом защищаются активно, направляя в ту сторону, откуда пущена стрела, откуда ожидается особо сильный удар. А удары-то бывают такими, что весь мир сотрясается от них, и кажется, что Бог забыл про тебя. Но, несмотря на всю вражду, ноги все же должны быть обуты «в готовность благовествовать мир».

На голове же – «шлем спасения». Голова – самая важная часть тела. И закрыта она должна быть самой главной мыслью: о спасении, которое соделал нам «посреди земли» Господь Иисус Христос.

Ну а «меч духовный, который надлежит взять в руки, это – «слово Божие». Слово Божие даже «острее всякого меча обоюдоострого; оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные» (Евр. 4:12). Меч слова Божия взлетает и там, и здесь: и где броня праведности, и где щит веры, и где шлем надежды спасения. Потому что без слова Божия нет ни того, ни другого, ни третьего.

А сегодня в Евангелии показано действие брони праведности. Господь, даже не обращаясь к злому духу, даже не разя его мечом слова Божия, даже не произнося повеления оставить женщину, просто «сказал ей: женщина! Ты освобождаешься от недуга твоего. И возложил на нее руки; и она тотчас выпрямилась, и стала славить Бога».

Протоиерей Вячеслав Резников

 

День памяти апостола Андрея Первозванного

Святой апостол Андрей Первозванный первым из апостолов последовал за Христом, а затем привел к нему своего родного брата святого апостола Петра (Ин. 1:35-42). С юности будущий апостол, который был родом из Вифсаиды, всей душой обратился к Богу. Он не вступил в брак и вместе со своим братом занимался рыболовством. Когда над Израилем прогремел глас святого пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, святой Андрей стал его ближайшим учеником. Святой Иоанн Креститель сам направил двух своих учеников, будущих апостолов Андрея Первозванного и Иоанна Богослова, ко Христу, указав, что Он есть Агнец Божий.

После Сошествия Святого Духа на апостолов, святой Андрей отправился с проповедью Слова Божия в восточные страны. Прошел Малую Азию, Фракию, Македонию, дошел до Дуная, прошел побережье Черного моря, Крым, Причерноморье и по Днепру поднялся до места, где стоит теперь город Киев. Здесь он останавливался у Киевских гор на ночлег. Встав утром, он сказал бывшим с ним ученикам: «Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать Божия, будет великий город, и Бог воздвигнет много церквей». Апостол поднялся на горы, благословил их и водрузил крест. Помолившись, он поднялся еще выше по Днепру и дошел до поселений славян, где был основан Новгород. Отсюда апостол прошел через земли варягов в Рим, для проповеди, и вновь вернулся во Фракию, где в небольшом селении Византии, будущем могучем Константинополе, основал христианскую Церковь. Имя святого апостола Андрея связывает мать – Церковь Константинопольскую с ее дочерью – Русской Церковью.

На своем пути Первозванный апостол претерпел много печалей и мук от язычников: его изгоняли из городов, избивали. В Синопе его побили камнями, но, оставшись невредимым, верный ученик Христов неустанно нес людям проповедь о Спасителе. По молитвам апостола, Господь совершал чудеса. Трудами святого апостола Андрея возникали христианские Церкви, которым он ставил епископов и священство. Последним городом, куда пришел Первозванный апостол и где ему суждено было принять мученическую кончину, был город Патры.

Многие чудеса Господь явил через ученика Своего в городе Патры. Недужные исцелялись, слепые прозревали. По молитве апостола, выздоровел тяжело больной Сосий, знатный горожанин; наложением апостольских рук исцелилась Максимилла, жена правителя Патрского, и его брат Стратоклий. Совершённые апостолом чудеса и его пламенное слово просветили истинной верой почти всех граждан города Патры. Немного оставалось язычников в Патрах, среди них был правитель города Эгеат. Апостол Андрей не раз обращался к нему со словами Благовестия. Но даже чудеса апостола не вразумляли Эгеата. Святой апостол с любовью и смирением взывал к его душе, стремясь открыть ему христианскую тайну вечной жизни, чудотворную силу Святого Креста Господня. Разгневанный Эгеат приказал распять апостола. Язычник думал опорочить проповедь святого Андрея, если предаст его смерти на кресте, который прославлял апостол. С радостью принял святой Андрей Первозванный решение правителя и с молитвой ко Господу сам взошел на место казни. Чтобы продлить мучения апостола Эгеат приказал не прибивать руки и ноги святого, а привязать их ко кресту. Два дня апостол с креста учил собравшихся вокруг горожан. Люди, слушавшие его, всей душой сострадали ему и потребовали снять святого апостола с креста. Испугавшись народного возмущения, Эгеат приказал прекратить казнь. Но святой апостол стал молиться, чтобы Господь удостоил его крестной смерти. Как ни пытались воины снять апостола Андрея, руки им не повиновались. Распятый апостол, воздав Богу хвалу, произнес: «Господи, Иисусе Христе, приими дух мой». Тогда яркое сияние Божественного света осветило крест и распятого на нем мученика. Когда сияние исчезло, святой апостол Андрей Первозванный уже предал свою святую душу Господу (+ 62). Максимилла, жена правителя, сняла со креста тело Апостола и с честью погребла его.

Несколько столетий спустя, при императоре Константине Великом, мощи святого апостола Андрея были торжественно перенесены в Константинополь и положены в храме Святых Апостолов рядом с мощами святого евангелиста Луки и ученика апостола Павла – апостола Тимофея.

Православный календарь

 

«Чем же нам наполнить пост?» О творчестве и рисе с квашеной капустой

Пост требует от нас особого подхода — творческого, впрочем, как и вся жизнь христианина. Чтобы это время не становилось привычным, чтобы мы действительно трудились душой, нужно от чего-то отказаться, совершив хотя бы небольшой, но подвиг. А еще важнее — разобраться: кто мы, где мы, что с нами происходит и что происходит в нас. О том, как прожить Рождественский пост, рассуждает игумен Нектарий (Морозов).

Наверное, каждый церковный человек в какой-то момент сталкивается с этим: наступает очередной пост, и ты вдруг понимаешь, что он… мало что меняет в твоей жизни.

Поститься в плане гастрономическом ты в принципе привык — с годами привыкаешь ко всему, а человек — это вообще существо, в высшей степени зависящее от своих навыков. Да и сколько всего могут предложить современные супермаркеты тому, кто временно воздерживается от пищи животного происхождения, — каких только альтернатив ей не появилось за последние годы или даже десятилетия!

С Великим постом все же проще — Покаянный канон в первые четыре дня помогает нам настроиться на соответствующий лад. Да и все служит той же задаче: характер богослужений, тональность песнопений, даже цвет облачений и традиционно иной запах ладана.

Но Петровский, Успенский, Рождественский… Что делать, чтобы не просто «отбыть» их, не свести к уже необременительной диете, которой необходимо придерживаться в течение более или менее длительного времени? Что — не в физическом плане, разумеется, а в плане духовном — должно уверять нас в том, что мы действительно постимся, то есть трудимся душой?

Мои первые посты в конце 80-х

Я помню очень хорошо — как если бы это было вчера — свои первые посты, в конце 80-х и самом начале 90-х. Помню, как нелегко они мне тогда давались. Тогда не было кокосового или соевого молока, хумуса или авокадо, с которым многие православные люди приноровились делать вкусные бутерброды.

В столовой «Общей газеты», где я тогда работал, самым роскошным блюдом для меня в то время был рис с квашеной капустой. В командировках, из которых я не вылезал, зачастую все было куда скромнее — хлеб с чаем. Я чувствовал себя голодным и измученным, гордиться своим «подвигом» в голову мне не приходило, но было другое…

Я, будучи журналистом в не самый простой и безмятежный период существования не так давно еще в ту пору образованной Российской Федерации, находясь среди самых различных соблазнов, постом все время сталкивался с тем, что я… не ем того, что едят все остальные. Это не давало мне повода кого-то осуждать или считать себя каким-то особенным. Но помогало мне в очень важной задаче: помнить, что я «питаюсь иначе» не почему-то другому, а потому, что я христианин. И в какой-то степени — способствовало тому, чтобы я им и правда хоть немного был…

Помню, как однажды постом мне пришлось быть на сложной, беспокойной по многим причинам встрече в казино, принадлежащем двум известным в ту пору ингушским бизнесменам. И как они весь долгий вечер заказывали мне по моему «требованию» одно и то же блюдо: жареную на постном масле картошку. Это кажется сейчас чем-то забавным, но тогда, как ни чудно, расположило моих собеседников к какому-то в высшей степени серьезному и уважительному отношению ко мне, многое упростило, а для меня самого установило крайне важные в ту пору границы в общении и в принятии решений. И много еще было таких ситуаций, всех не упомнишь.

Незабвенно одно: мне было очень трудно и очень хорошо. Очень трудно — и потому еще, что я с самого детства страдал от приступов гипогликемии, но вот самое настоящее чудо: в течение нескольких первых лет «постнического жития» сахар нормализовался, и я об этих приступах благополучно забыл навсегда. А очень хорошо… Оттого, что я чувствовал, что я тружусь, не только мое тело, но и душа, что я чего-то себя лишаю, что я нахожусь в том напряжении, которое не приводит к надрыву, а наоборот, делает сильнее. Так мало тогда было для этого нужно.

Отказаться от того, без чего мы можем обойтись

Сегодня нужно гораздо больше. В первую очередь, именно из-за сказанного выше: появляется навык и то, что казалось трудом раньше, таковым быть перестает.

И мне кажется, что, хотя мы все очень разные в плане своего физического здоровья, особенностей организма, душевного устроения и психологического состояния, но все же в отношении поста каждому необходимо придерживаться одного и того же универсального принципа: он должен становиться для нас хотя бы в какой-то степени подвигом. И сразу скажу — лучше всего, если степень эта будет минимальной, поскольку иначе сил хватит ненадолго и непомерно высоко поднятая планка обусловит лишь один возможный результат — надрыв и закономерный, вынужденный отказ от всего, что можно было бы хоть с натяжкой, но назвать подвижничеством.

каким бы достаточным ни был рацион, у нас обязательно должно присутствовать чувство того, что чего-то мы все-таки лишаемся. В идеале — того, что нам нравится, но без чего мы все же можем обойтись. Без этого волевого преодоления себя — какой-то мизерной своей слабости — пост все же лишается значительной части своего наполнения.

Хотя не буду спорить и с тем, что для множества людей таким преодолением себя становится самый отказ от привычной пищи во всем ее многообразии и потому уже этого оказывается достаточно для упражнения воли, для того, чтобы ощущать в течение всего поста то напряжение, которое не дает оснований усомниться, что ты немного, но подвизаешься.

Пост требует творческого подхода

А что касается части не гастрономической, то она, разумеется, гораздо важнее, но от первой совсем ее никак не отделишь. В чем она может или должна заключаться? Мы все в той или иной степени подвержены тому, что называется инерцией, мы постоянно ощущаем потребность изменить многое — в себе, в своей жизни, потребность не только изменить, но и прежде того основательно разобраться в том, что день за днем ускользает от нашего внимания — опять-таки и в жизни, и в нас самих.

И это убеждает в том, что время от времени обязательно нужно производить ревизию — кто мы, где мы, что с нами происходит и что происходит в нас. И, главное, что со всем этим делать. Лучшее время для такой ревизии — пост. И больше того — как раз в том случае, если ревизия не состоялась, его и можно считать проведенным в большей мере напрасно.

Могу сказать о своем опыте. Прежде наступления поста я обязательно стараюсь выполнить эту работу: хотя бы приблизительно определить для себя «план» или «программу» на пост. Что я хочу изменить, от чего считаю необходимым отказаться, к чему приступить, что понять… Пишу список — достаточно пространный и легко читаемый. Помещаю где-то на заметном для меня месте. И затем… Затем это напоминание либо помогает мне выполнить задуманное (или хотя бы какую-то его часть), либо превращается в постоянный смиряющий фактор, что также совсем не оказывается в это, да и в любое другое время, лишним.

Я думаю, что при том, что пост является церковным установлением и общим правилом для всех христиан, ни в коем случае нельзя забывать о том, что подход к нему непременно должен носить индивидуальный характер. Я бы даже сказал — характер творческий (как и в целом — к жизни христианской). Только в таком случае мы не будем к посту «привыкать» и не будем раз за разом недоумевать: чем же нам его «наполнить», какой смысл ему придать — тогда, когда он уже стал для нас само собой разумеющейся данностью.