Воскрешение сына наинской вдовы (Лк. 7:11-16)

После сего Иисус пошел в город, называемый Наин; и с Ним шли многие из учеников Его и множество народа.

Когда же Он приблизился к городским воротам, тут выносили умершего, единственного сына у матери, а она была вдова; и много народа шло с нею из города.

Увидев ее, Господь сжалился над нею и сказал ей: не плачь.

И, подойдя, прикоснулся к одру; несшие остановились, и Он сказал: юноша! тебе говорю, встань!

Мертвый, поднявшись, сел и стал говорить; и отдал его Иисус матери его.

И всех объял страх, и славили Бога, говоря: великий пророк восстал между нами, и Бог посетил народ Свой.

Когда умирает старик, когда «уходит в путь всея земли» человек поживший, ужас, и горечь и тоска близких как-то смягчаются сознанием полноты, исполненности жизненного замысла, и, как ни бессмысленна, как ни противоестественна смерть вообще, всё же успение после долголетних жизненных трудов так похоже на сон, на отдых после долгого и трудного дня, что душа не протестует, не скорбит безумно, а почти смиряется, почти благословляет это блаженное успение.

Не то, когда вихрь смерти сметает жизнь, едва начавшуюся, жизнь, цветущую всем обаянием юности, жизнь, столько ещё обещающую. Об этом сегодняшнее Евангелие. Об этом бесконечном и безнадёжном отчаянии матери, у которой отнят смертью сын – единственный близкий ей человек, вся её надежда, вся её радость. Христианину понятно, почему Христос оказывается рядом с безутешной вдовой, – а где же Ему ещё быть? Ведь это Он, пришедший успокоить всякую скорбящую душу, утешить всякое мятущееся сердце, утереть всякую слезу, это Он Сам сказал всем нам: «Приидите ко Мне все труждающиеся и обременённые, и Я упокою вас!»

В этом смысле чудо в маленьком галилейском городке Наине у нас, современных читателей Нового Завета, почти не вызывает изумления: так и надлежит быть! Как же по-другому? Другая мысль тревожит нам душу: «Господи, где же Ты, когда у меня умирает сын?» Разве мало ныне матерей оплакивают своих единственных детей, погибших в войнах, в катастрофах? Разве мало наших юношей погибает от рук убийц, разве мало их становится жертвами тяжких неисцельных болезней? И разве мало матерей убиваются и стенают над безмолвными гробами своих, таких юных, только начавших жить детей? Где Ты, Господи, почему Ты не приходишь в этот город, к этому гробу, почему вновь не звучат Твои слова: «Юноша! тебе говорю, встань»?

А если сын жив телесно, пока ещё жив, но уже на глазах матери разлагается его душа и тело, сражённые пагубными страстями: блудом, алкоголизмом, наркотиками? Если он ещё жив, но тень смерти уже коснулась его юного лица, разве тогда несчастная мать не рыдает так же безутешно, разве сердце её не обливается кровью, разве она не задаёт Богу всё тот же вопрос: «Где же Ты, Господи, почему Ты оставил нас?»

И вкрадывается в душу страшная мысль: «Бог нас не слышит, Он не поможет нам!» Нет ничего наивнее, чем пытаться какими-то жалкими человеческими догадками ответить на вопрос: «За что? Почему именно мой ребёнок умер?» Есть то, что Церковь называет Судьбы Божии, есть тайна бытия и тайна смерти, которые человек сможет постичь только там, в блаженной вечности, в Царстве Божьем. Но здесь и сейчас мы уже многое знаем, о многом догадываемся.

Мы знаем, что смерти нет, что человек живёт вечно, что жизнь Будущего Века – это то, к чему мы предназначены Всеблагим Промыслом Божьим. Мы знаем также и то, что ни одна слеза, ни одна молитва не может быть напрасна, что Бог всё видит и всё знает о каждом из нас. И мы знаем также, что Он любит и жалеет и праведника, и грешника. И вот эта вечная жизнь, которой наградил нас, грешных, Господь, она уже началась, она уже здесь, она уже совершается. И в эту вечную жизнь входят и наши слёзы, и наши молитвы, и наша любовь, но и наши грехи, наше отчаяние, наше неверие. Неверие, которое нашёптывает нам слова диавола: «Всё кончено, он умер и никогда больше не будет жить…»

Это – ложь! Это неправда! Это навет диавольский. И живёт, и будет жить, потому что бытие неуничтожимо, потому что Церковь молится об умерших, и эта молитва об умерших, эта страстная просьба о Вечной Жизни для них не может быть бессмысленна, не может быть напрасна!

Только не унывайте, матери, что бы ни случилось с вашими детьми! Только не оставляйте молитву о них. И неважно – умерли они или еще живы, а грех и безволие, страсти и соблазны мира сего толкают их в сень смертную. Не думайте, матери, что вы ничего не можете сделать, не допускайте даже мысли о том, что мы с вами живём в Королёве, а не в Наине, и Господь не придёт нас утешить и воскресить нашего умершего или умирающего сына. Помните, что молитва материнская из ада выводит! Но только тогда, когда эта молитва становится вашим главным, самым существенным делом. Ничего не потеряно, ничего не утрачено безвозвратно, даже когда дети наши, радость и надежда наша, смежают свои светлые очи в смертном сне. Обетования Божии непреложны, и к каждому из нас обращены властные и ласковые слова нашего Спасителя, Господа нашего, Который сжалился над нами и над нашими детьми. Как и бедной вдове Наинской, каждому из нас Господь говорит: «Не плачь!» Аминь.

Священник Сергий Ганьковский

 

Память святых отцов VII Вселенского Собора

Второй Никейский Собор (также известный, как Седьмой Вселенский Собор) был созван в 787 году, в городе Никее, при императрице Ирине (вдове императора Льва Хозара), и состоял из 367 епископов, представлявших в основном восточную часть церкви и легатов папы римского.

Собор был созван против иконоборчества, возникшего за 60 лет до Собора, при византийском императоре Льве Исавре, который, желая устранить препятствия к мирному соседству с мусульманами, считал необходимым упразднить почитание икон. Это течение продолжало существовать и при сыне его Константине Копрониме и внуке Льве Хозаре.

Открытие Собора было назначено в Константинополе на 7 августа 786 года. Приехавшие в столицу епископы-иконоборцы ещё до открытия Собора начали вести переговоры в гарнизоне, стараясь заручиться поддержкой воинов. 6 августа перед храмом Святой Софии прошёл митинг с требованием не допустить открытия Собора. Несмотря на это, Ирина не стала изменять назначенной даты, и 7 августа в храме Святых Апостолов Собор был открыт. Когда начали зачитывать святые писания, в храм ворвались вооружённые воины, сторонники иконоборцев.

Епископам, поддерживающим Ирину, ничего не оставалось, как разойтись. Пережив неудачу, Ирина приступила к подготовке созыва нового Собора. Ирина не решилась вновь проводить его в столице, а выбрала для этой цели отдалённую Никею в Малой Азии, в которой в 325 году состоялся Первый Вселенский собор.

Всего, по различным оценкам, на Соборе присутствовало 350-368 иерархов, но число подписавших его Деяние составило 308 человек. Седьмой Вселенский Собор открылся 24 сентября и продолжался месяц.

Императрица Ирина лично не присутствовала в Никее, её представлял комит Петрона и начальник штаба Иоанн. Собор провёл 8 заседаний, только последнее из которых состоялось 23 октября 787 года в Константинополе в присутствии Ирины и императора, её сына. Собор начал свою работу с принятия решения в отношении епископов-иконоборцев, многих из которых разрешили допустить к участию в работе Собора, приняв их публичное раскаяние. И лишь на четвёртом заседании по предложению папских легатов в храм, где заседал Собор, была принесена икона.

По итогам работы был принят орос Собора, восстановивший почитание икон и разрешивший употреблять в церквах и домах иконы Господа Иисуса Христа, Божией Матери, Ангелов и Святых, чествовать их поклонением (но не таким, какое прилично Богу), а целованием, возжжением перед ними светильников и фимиамом.

После закрытия Собора епископы были распущены по своим епархиям с дарами от Ирины. Императрица приказала изготовить и поместить над воротами Халкопратии образ Иисуса Христа взамен уничтоженного 60 лет назад при императоре Льве III Исавре. К образу была сделана надпись: «[образ], который некогда низверг повелитель Лев, вновь установила здесь Ирина».

Решения этого собора вызвали возмущения у франкского короля Карла Великого (будущего императора), и в 792 г. он послал папе список из 85 ошибок, которые были допущены на этом соборе. Карл считал одобрение византийской формулы о том, что «Святой Дух исходит от Отца» – главнейшим «грехом», и настаивал на прибавлении слов: «и от Сына» (filioque). Этим был продолжен старый догматический спор между восточной и западной церквами.

Православие и мир

 

Символ веры

Двенадцатый член Символа веры

И жизни будущего века. Аминь.

После всеобщего воскресения и Страшного Суда земля посредством огня будет обновлена, преображена. На новой земле будет установлено Божие Царство, Царство правды: Мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда (2Пет. 3:13). Святой апостол Иоанн Богослов в Откровении о будущих судьбах мира увидел новое небо и новую землю (21, 1). Ничего греховного, нечистого, несправедливого на новой земле уже не будет. И природа, и человеческое естество обновятся. Апостол Павел пишет, что тела людей будут подобны воскресшему телу Спасителя: Наше же жительство — на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа, Который уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его, силою, которою Он действует и покоряет Себе все (2 Флп 3, 20–21).

В Царстве Божием не будет ни болезней, ни страданий, ни скорбей. Что это будет за жизнь? Как будут выглядеть новое небо и новая земля? Представить это трудно. Но несомненно одно: и Царство Божие, и жизнь в нем будет несравнимо прекраснее всех нынешних земных красот и радостей. Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его, — говорит апостол Павел (1Кор. 2:3). Можно привести такой пример. Живет человек, который страдает болезнью глаз от рождения. Он почти лишен света, окружающие предметы, людей он различает только как смутные силуэты. И вот ему делают операцию, и через некоторое время ему становятся доступны для созерцания все краски, все красоты окружающего мира. Или человеку, глухому от рождения, даровали слух и открыли перед ним прекрасный мир звуков, слов и музыкальных гармоний. Да, нам сложно представить, что Бог приготовил любящим Его, но мы чаем, верим, что жизнь с Господом, в постоянном Божественном свете и любви будет блаженной и прекрасной. Наши нынешние, земные радости не могут дать нам представления о той, иной радости и счастье. Даже радости духовные от любви к Богу, благодарности Ему, молитвы — это только слабое начало, тонкий росток того, что будет там, в новом царстве правды. Для нас ожидание жизни будущего века является предметом веры, нашего упования, и можно только пожалеть людей, которые этого упования не имеют и не верят в будущую жизнь.

Символ веры заканчивается словом Аминь, что означает: истинно, несомненно так. Этим мы подтверждаем, свидетельствуем, что принимаем как истинные православные христиане данное исповедание веры, оставленное нам святыми отцами и утвержденное Вселенскими Соборами.

Православие.ру

 

Про бессребреницу тетю Люсю

Рассказ

– У моей подруги Макрины была тетя Люся. Обычная тетя, как миллионы советских людей своего времени. Любила жизнь со всеми ее проявлениями, то есть любила и поплясать, и попеть, и выпить, и закусить в приятной компании. Анекдот рассказать к месту и посмеяться, конечно. Ничего особенного не было в этой Люсе, кроме того, что она была хороша собой и любила всех одаривать чем-либо. Например, приходила к ней, тете Люсе, ее племянница Макрина и уж обязательно что-либо получала в подарок – то, что бы ей особенно понравилось. Никогда племяшка не уходила от тетушки с пустыми руками. Вот такая была тетя Люся бессребреница, ничего у нее в доме не задерживалось, почти все она раздавала направо и налево. В результате такой своей душевной щедрости пригрела она у себя мальчишку соседского, Алешку, которого позабросила родная мать по причине пьянства. Мальчишка рос как придорожная трава, никто его не воспитывал. Только тетя Люся проявляла к нему заботу, какую могла, сама будучи бездетной.

Годы шли. Тетушка постарела. Советские безбожные времена сменились расцветом Православия. Появилась свобода, и не только в вероисповедании, но и в других областях жизни. Алешка вырос и пошел по стопам своей матери. К пьянству прибавилась еще и наркомания. Но тетя Люся не покидала его, она продолжала его любить как сына и помогать ему деньгами.

Что ж, Алексей ничего не имел против этого. Наоборот, он так освоился с тетей Люсей, что обирал ее до нитки, забирал у старой женщины даже продукты, которые ей привозили ее родственники.

Макрина, подруга моя, да и ее сестры и родственники с болью смотрели на происходящее и пытались помочь тетушке хоть как-то в этой ситуации. Макрина пыталась повернуть тетушку к Богу, к Церкви. Но все было напрасно. Тетушка не поддавалась уговорам и не хотела идти в церковь. Да это было и понятно. Всю жизнь прожив в безбожии, тетя Люся не могла понять, зачем ей надо в церковь? Она и дома помолится, никого не режет, не убивает, какие грехи у пенсионерки и т.д.

О вечности особо тетя Люся не задумывалась. Макрина стала молиться, и родственники тоже. Господь не заставил Себя ждать….

Тетушка стала слабеть. В очередной раз поехала она с Макриной на дачу.

Для поездки на дачу Макрина взяла машину напрокат. Остановилась на светофоре, и тут в нее врезается другая машина. Так как машина была не личная, Макрине пришлось вызывать полицию для оформления протокола.

– Вся процедура с оформлением займет 6 часов, – сказал полицейский.

Макрина была в отчаянии. Что делать? Куда деваться со старушкой на долгих шесть часов? Полицейский посоветовал идти в отделение полиции, которое находится рядом с церковью.

Вот и решили они пойти в церковь – от нечего делать. Там теоретически и место, где посидеть, есть, и тишина и спокойствие.

И пошли они, Макрина с тетушкой, в церковь. И провели они там, в церкви, целый день! Пока они там сидели, подошел к ним местный священник познакомиться. Разговорились о том о сем. В итоге тетя Люся исповедалась и причастилась! Да, да, без подготовки, без необходимого трехдневного поста.

– Я была на небесах! – вышла наша атеистка потом, вся зардевшись от счастья. Вскоре тетя Люся мирно отошла ко Господу, еще раз причастившись и исповедавшись перед смертью, как ей заповедовал священник. Тот же священник ее и отпевал. Чудны Твои дела, Господи!

На 40-й день по смерти явилась во сне одной из сестер Макрины, то бишь Марины, эта тетя Люся, такая довольная-предовольная:

– Ну и праздник вы мне устроили, – сказала она.

А мы с Маринкой читали литию по усопшей все 40 дней…

Мария Сараджишвили