Очень часто, когда нас спрашивают о Боге и мы пытаемся говорить какие-то слова, слова эти бывают именно своими словами, то есть словами о себе, а не о Боге. Мы больше говорим и думаем о себе, поэтому, когда речь заходит о любви, человек, как существо падшее, сломанное, изуродованное грехом, говорит не о любви как таковой, а о том, что он, бедный и больной, называет любовью. Человек говорит: «Я люблю Бога» – и не замечает, как он жалок в своей наивной лжи. Он и не подозревает, что любовь к Богу, впрочем, как и любовь к ближнему, предполагает самозабвение, самозабывание, отречение от самого себя. Когда Господь молится на кресте за своих убийц, Он не совершает ничего неожиданного и необычного. Он родился для того, чтобы умереть за нас. Он знал это ещё тогда, когда и самого мира не было. Он готов был понести боль и позор страшной казни на кресте ещё до начала времён. Вот почему Иоанн Богослов называет Бога Любовью.

Сегодня без всяких притч и иносказаний ясно и жёстко нам сказано раз и навсегда, на вечные времена: «Любите врагов ваших!»

Хорошо, когда живёшь тихо и бестрепетно, как фикус в душной комнате. Ни особенных друзей, ни злобных врагов не имея, а потому ни любви, ни особенной ненависти не переживая. И тогда кажется, что сегодняшнее Евангелие не про нас. У нас нет врагов. Нам некого ненавидеть. Но Господь говорит не о каких-то страстных, интенсивных, мощных переживаниях, Он говорит о повседневном, житейском, может быть, даже мелком. О тех самых житейских пустяках, которые более всего нас отравляют и злят.

И лазейки нет. Если мы христиане, нам даже нельзя помечтать о ней. Слово Божие строго предупреждает: «Не надейся спастись, если душа твоя просто холодна и бестрепетна». Нам предписано творить добро тем, кто проклинает и убивает нас, потому что «и грешники любящих их любят». Пожалуй, любить тех, кто чисто теоретически, если допустимо так выразиться, ненавидит тебя, вполне возможно. Ну, мало ли, бывает, не лежит у одного человека сердце к другому. Но вот как себя заставить пожалеть того, кто разорил твой дом, кто надругался над твоей святыней, кто убил твоих детей? Евангелие ставит перед нами именно этот трагический, страшный вопрос, и не даёт нам возможности отмолчаться или сделать вид, что это к нам не относится. Больше того, мы, христиане, погрешим против правды, если скажем, что такой любви просто быть не может. Нам очень хорошо известно, что Матерь Божия, Пресвятая Богородица – Ходатаица и Заступница за нас, за тех, кто Её Божественного Сына каждым своим грехом вновь и вновь пригвождает к Кресту. Мы знаем, что сонмы мучеников умирали, молясь за своих палачей и жалея их. Все мы знаем, что Святитель Владимир Киевский, новомученик и исповедник Церкви Российской, благословил и простил бандитов, которые через секунду после этого искололи его тело штыками.

И вот, зная всё это, спросим себя: «Где же мы, грешные, обрящемся?» Откуда нам взять смирение и кротость не то чтобы перед лицом смерти, куда там! Откуда нам взять смирение и кротость перед горькими словами упреков наших родственников, близких, соседей?

И если у нас нет этого, тогда что же мы называем любовью? В другом месте Евангелия Господь говорит каждому из нас: «Итак, если свет, который в тебе – тьма, то какова же тьма?»

Вот что такое христианство! А мы-то, бедные, думали, что христианство – это когда человек в обществе себя прилично ведёт, в автобусе билеты покупает, а зайцем отнюдь не ездит, книжки у приятелей не зачитывает и, самое главное, исправно свечки в храме ставит. Мы, бедные, думали, что причастие Святых Христовых Тайн – это что-то вроде универсальной «кремлёвской таблетки» от всех болезней, а детей крестят для того, чтобы они не орали истошно и маме с папой спать не мешали.

И вдруг оказывается, что христианином нужно быть вовсе не потому, что без этого в жизни удачи не будет, а потому, как сказала одна тургеневская героиня, что «каждый человек должен умереть». Иными словами, каждый человек должен из мира автобусных билетов, зубной боли, детских капризов, церковных свечек и мелких дрязг перейти в Царство Небесное, и там мерить нас будут вот этим аршином: «Будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд».

И вот тут у меня возникает вопрос: «А я-то тогда кто? Я-то сам разве христианин?» Как мне, такому, какой я есть, ответить на вопрос, который Господь наш Иисус Христос задал апостолу Петру: «Любишь ли Меня?»

Когда Господь рассказал Своим ученикам об обязанностях мужа по отношению к жене, апостолы в ужасе вскричали: «лучше не жениться», – так тяжелы они им показались. Но ответ Спасителя был прост и ясен: «Невозможное человеку возможно Богу». И жизнь нам дана для того, чтобы мы за долгое время странствования в земной юдоли с Божьей помощью – а только так это и возможно – превратились из жадных, трусливых, самодовольных в тех, кого задумал Господь, когда творил мир: в свободных от страстей и похотей, сильных, мудрых, прекрасных и радостных Сынов Божиих, ибо, как сам Он сказал в Нагорной проповеди, «таковых есть Царствие Небесное»! Аминь.

Священник Сергий Ганьковский

 

Настоящая любовь немыслима без свободы

Христиане часто называют себя рабами. «Причащается раб Божий такой-то», – слышим мы, подходя к причастию. «Помяни, Господи, рабов Твоих», – говорит священник на богослужении. О каком рабстве идет речь? И как это сочетается со словами апостола Павла: «Господь есть Дух. А где Дух Господень, там свобода»? (2Кор. 3:17) Вообще Павел очень часто призывает христиан именно к свободе. Он говорит: «Итак, стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства» (Гал. 5:1).

А вот слова апостола Петра: «Такова есть воля Божия, чтобы мы, делая добро, заграждали уста невежеству безумных людей, – как свободные, не как употребляющие свободу для прикрытия зла, но как рабы Божии» (1Пет. 2:15-17).

Свободны, как рабы Божии, – что это значит? Можно ли быть свободным и одновременно рабом? На самом деле нельзя. Есть такое слово «оксюморон» – сочетание несочетаемого. Да, раб не может быть свободным; тем не менее, в этом высказывании заложен определенный смысл.

Человек часто обретает свободу через подчинение какой-то руководящей им идее и чувству. Скажем, люди, которые сильно любят друг друга, они свободны? Да. Они сильно зависят друг от друга? Они подчинены друг другу? Тоже да. Мы, конечно, не можем сказать, что они в рабстве друг у друга. Но это уже вопрос словоупотребления. Давайте разберемся, почему нам так не нравится слово «раб»?

Многие слова у нас вызывают вполне определенные ассоциации. Что мы представляем себе, когда слышим слово «рабство»? Картинку в учебнике по истории для пятого класса, на которой нарисован жестокий тиран с кнутом, помыкающий несчастным рабом в лохмотьях. Рабство – это подчинение, унижение, рабство – это отсутствие собственной воли.

А теперь давайте подумаем, что такое настоящая, истинная любовь. Прежде всего, мы видим эту любовь в браке, когда один человек ради другого полностью забывает о себе. Когда человек впускает в свою жизнь любимого. Когда человек способен на полную самоотдачу. Я говорю, конечно, об идеальных, высоких, правильных отношениях, которых вам всем желаю. Нельзя любить на каких-то условиях, например: если мне что-то в человеке нравится, то я уже готов сказать, что я его люблю. Нет, этого недостаточно. Это пока просто симпатия, увлечение.

Настоящая любовь – это когда человек готов забыть о себе, когда человек готов полностью вручить себя любимому и тем самым подчинить и доверить ему свою жизнь. И это свобода. Потому что настоящая любовь немыслима без свободы.

Отдавая себя в любви, человек не чувствует порабощенности, не чувствует уз. Хотя это узы. Мы так их и называем: брачные узы.

Смотрите: любовь оказывается узами. Любовь привязывает друг к другу людей настолько, что они становятся единым и друг без друга быть не могут.

Есть такое слово – «привязанность». Человек в любви становится привязанным. Такой же по силе, но мучительной привязанностью может обладать страсть. В страсти нет любви. Страсть – это болезнь, это искаженная форма отношений. В основе страсти заложена иногда похоть, иногда гордыня, иногда сильнейшая ревность, иногда очень сильно уязвленное самолюбие, иногда просто желание обладания и подчинения себе другого.

Это может касаться отношений между людьми, но может относиться и вообще к человеческой жизни. Человек может быть такой же страстью привязан, например, к богатству. И тогда ему ничего, кроме денег, не надо, он думает только о деньгах. А есть люди, одержимые жаждой власти. И они становятся рабами своей страсти. Вот такую же страсть можно испытывать к человеку. Эта страсть тоже привязывает. Но раб в любви – свободен, а раб в страсти – несвободен. Потому что раб греха, раб страсти все время стремится потреблять, а раб любви постоянно отдает.

Чтобы лучше понять, что такое привязанность без порабощения, я вам расскажу историю. К одному греческому старцу пришел монах и говорит: «Отче, я учусь Иисусовой молитве “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий”, но сердце не отзывается, и внимания нет. Как научиться постоянно творить молитву в сердце?» «Да никак, – говорит старец. – Невозможно просто так, автоматически научиться Иисусовой молитве. Ко мне недавно приехала девица шестнадцати лет и говорит: “Батюшка, я не знаю, что делать. Я влюбилась в Никоса и теперь ни о чем больше думать не могу, кроме него. Прихожу в школу, а у меня в голове только: «Никос, Никос, Никос». Иду домой: «Никос, Никос, Никос». Спать ложусь, а у меня все только его имя и его лицо, его имя и его лицо”. Вот так и с Иисусовой молитвой. Если ты кого полюбишь, то никогда это имя из твоей головы никуда не денется».

Когда мы говорим о рабстве в любви, мы говорим об истинной свободе. Эта истинная свобода раскрывается в нашей вере, в послушании Богу, в исполнении Его заповедей, в желании быть с Ним, в желании открыть Ему свое сердце. Это та свобода, когда человеку уже не нужны какие-то указания, законы, каноны. Потому что он и без законов знает, как правильно поступить, – не по шпаргалке, не по какому-то там параграфу, а по любви. Любовь больше, чем любой закон.

Был такой святой – блаженный Августин. Он прожил долгую и странную жизнь. Он был интеллектуалом и последователем манихейской секты, которая тоже на свой лад учила свободе. Манихеи считали, что по-настоящему свободный человек может все себе позволить, что никакой закон его не остановит. А его мать была христианкой, духовной дочерью святого Амвросия Медиоланского. Как-то раз она уговорила сына прийти на проповедь святого Амвросия. Он пришел и уже больше из Церкви не уходил.

Так вот, блаженный Августин говорил: «Если ты любишь Бога, можешь делать все, что ты хочешь».

Люби Бога и делай все, что хочешь, – вот она, свобода настоящая. Свобода через любовь. Потому что, если ты любишь Бога, то ты будешь, конечно, свободен и будешь делать все, что ты хочешь, но тебе в голову никогда не придет даже какую-то мелкую гадость совершить, не говоря о большой.

Протоиерей Алексий Уминский

 

Как возрастать духовно

Наставления преподобного аввы Дорофея

Цитаты из книги «Душеполезные поучения и послания»

Поучение пятое (продолжение)

17. Вся елико аще нанесено ти будет, прими за благо (Ср.: Сир. 2:4). Принудь сердце твое верить, что непременно сам ты подал повод к искушению.

18. Как за телами следуют тени, так и за исполнением заповедей – искушения (Прп. авва Антоний Великий).

19. Итак, оставь, сын мой, человеческие помышления и имей надежду на Бога, которая делает гораздо более, что мы предполагаем, и успокоит тебя надежда на Бога. Кто ненавидит огорчающих его, тот ненавидит кротость, и кто бегает от оскорбляющих его, тот бегает покоя о Христе.

20. Не сами первые христиане раздавали имущество свое, но через Апостолов; сами же делались свободными от забот, имений и тщеславия. Ты должен быть благодарен тому, кто понесет твое бремя; как бы только сеятель зла не посеял в тебе той мысли, что принявший твое имущество должен быть тебе благодарен. Бог да устроит для тебя полезное к спасению души.

21. Желая Бога ради быть свободным от всего, оставь все попечения. Береги глаза свои и не питайся досыта. Без труда и сокрушения сердечного никто не может избавиться от страстей и угодить Богу.

22. Когда человек искушается своей похотью можно узнать из того, что он не радит о себе и позволяет сердцу своему размышлять о сделанном им прежде.

23. Трезвенный и благоразумный человек, желающий спастись, когда видит, от чего терпит вред, тщательно хранит себя от злых воспоминаний, не увлекается страстными мыслями, удаляется от встречи и беседы с теми, к которым чувствует влечение, и от всякого повода ко греху, боясь, чтобы самому не возжечь в себе огня.

24. Если нужда есть к нему лицу, привлекающему тебя по делу, то лучше оставить дело, чтобы не погибла душа.

25. Попирай страсти, чтобы они не попрали тебя и насильственно не сделали тебе зла. Не суди, не уничижай и не соблазняй никого. Не приписывай никому того, чего не знаешь о нем достоверно, ибо это погибель душевная. Себе внимай и ожидай приближающейся смерти.

26. Пожелай быть прославленным со святыми в неизреченной славе, а не быть с постыдными демонами в неизреченном мучении. Плач омывает всякого от грехов; но человек достигает плача трудом, посредством многого поучения в Писании, терпения, размышления о Страшном Суде и стыде вечном. Обучи себя не обращаться с другими свободно, и ты спасешься.

27. Не показывай сокровищ твоих вавилонянам. Бесы видя сие ответ, написанный тебе, раздражатся на тебя и будут тебя бороть тщеславием, а простых слушателей соблазнять, и ты понесешь осуждение и за то, и за другое. Все, что ни делаешь доброго, старайся скрывать.

28. Не буди дитя умом, но злобою младенствуй (Ср.: 1Кор. 14:20), умом же, брат, будь совершен. Внимай себе, как тебе встретить Бога.

29. Подвизайся против помыслов, чтобы не впасть в нерадение и тщеславие, не делать ничего по своей воле и не принимать возникающих в тебе помыслов и самооправдания. Приобрети твердость, и она удалит от тебя свободу в обращении с ближними, причину всех зол в человеке.

30. Почитай себя за ничто и мысль твоя не будет смущаться. Не думай, что ты сделал что-нибудь доброе, и награда твоя сохранится в целости.

31. Не все, живущие в монастырях – монахи, но тот монах, кто исполняет дело монашеское. Укоряй себя во всем и повергни немощь твою пред Богом.

32. Если хочешь избавиться от постыдных страстей, не обращайся ни с кем свободно, особенно же с теми, к которым сердце твое склоняется по страсти похотения; чрез то освободишься от тщеславия; ибо к тщеславию примешивается человекоугодие, к человекоугодию – свободное обращение, а свободное обращение есть матерь всех страстей.