НА ВЕРБНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ
Бог на муку едет на ослёнке.
Злоба в гордых. Торжество в ребёнке.
Вход Господень исцеляет входы –
входы в выходы, хождение в народы.
Вход наш в жизнь таинственен, прекрасен.
Дальше путь непроходим, опасен.
Вход наш в школу с пышными
с цветами, уменьшающими страхи пред трудами.
Вход в работу обещал успехи,
дальше шли огрехи и прорехи.
Вход в семью начался свадьбой яркой
– утешеньем пред войною жаркой.
Вход наш в Церковь под колоколами.
А уход за длинными деньгами.
Чуден вход в лесных чащоб аллеи,
но внутри клещи, колючки, змеи.
Вход за гроб торжественен, с речами,
с пением, с зажжёнными свечами.
Что за смертным входом повстречает?
Сердце неготовое рыдает.
Вспомним ещё наши злые входы,
что порой черней, чем дымоходы.
Вход Господень. Крест. Схожденье к аду.
Дальше Пасха принесёт отраду.
Перед каждым входом, ходом трудным
совещайся с крестиком нагрудным.
ВЕРБНОЕ
Вербочки серы, лишь изредка с жёлтой пыльцою.
Серы, как тучи над нашей больною страною.
Вербы – искринки на платьице марта невзрачном.
Вербы – таинственный свет в обиталище мрачном.
Зазеленели кусты у весенних болотец,
горя зиндан превращая в надежды колодец.
Вербы нежны, как ягнята, значительны, седы, как деды,
знаменье скорых весны, воскресенья, победы.
Вербы вербальны, на бой с равнодушьем вербуют.
Вербы в беспальмовой зоне беспламенность сердца врачуют.
Носят старушки, вновь ставшие Валечки, Верочки,
Машеньки, Оленьки, Анечки, Женечки, Лерочки,
Танечки, Тонечки, Поленьки, Сонечки, Светочки,
яйцеобразные, свечеподобные веточки.
29.03.2010, Алма-Ата
ВХОД ГОСПОДЕНЬ В ИЕРУСАЛИМ
Ослик Господа вёз сквозь шумящий, изменчивый город.
Мы стелили на путь Его пальмы, хвалы, одеянья…
По обоим краям пролагаемых к вечности борозд
ждали чуда и царства, возмездия и воздаянья.
Покрывался следами копыт и ветвями деревьев
разноцветный ковёр из хитонов, рубашек, халатов,
фраков строгих, военных мундиров, бомжацких отрепьев,
сарафанов расшитых, бушлатов, венчальных нарядов.
А ещё здесь штормовки, подрясники, свитры, шинели,
космонавтов скафандры, пальтишечки, шубы оленьи.
Багряницы алели, тельняшки белели, синели,
серебрились кольчуги, мерцали на ризах каменья.
Вот парчовые платья блудниц, Им недавно прощённых,
кимоно самураев, ушедших, крестившись, в монахи,
погребальные саваны некогда Им воскрешённых,
горцев бурки, папахи, холщовые русских рубахи.
А потом все собрали одежды, они освятились, светились.
В них спокойней идти ко Кресту, восклицая: «Осанна!»
Я от сердца желаю – чтоб, снявши тела, мы вселились
там, где белые ризы и их красота несказанна’.
28.04.2013, Коктал
ОДЕЖДА
Земля проснулась. Как артистка цирка
оделась в травы, маки, лопухи.
Пижаму снега ожидает стирка
в бурлящих водах скачущей реки.
И небо примеряет облаченья
суровых туч, закатных облаков,
туманов дымчатых – для скорого леченья
одетых некрасиво чудаков.
В одежде проявляется надежда,
глубинное желание сердец.
Не думает о внешности невежда,
с рассудком поругавшийся вконец.
Вот бунт, мятеж, пощёчина всем вкусам-
обилье кожи, клёпок, блёсток, дыр,
чалма на кудреватом чубе русом,
одежда пляжная на выходе в эфир.
Вот афродитины коварные ловушки –
прозрачности, короткости, разрез.
Пытаются капризные дурнушки,
раздевшись, проползти в разряд невест.
Вот мужеженщины, вот женщиномужчины.
Штаны и шорты сделали своё:
полы лишь на рентгене различимы.
Вот эпатажное ряжение в старьё.
Доводят джинсы до ковбойских мыслей,
драконы на футболочках в дурдом.
Нам моли мысленные платья понадгрызли.
Одежда – проповедь о добром иль дурном.
Поэтому, когда я вижу где-то
в одеждах меру, веру, красоту –
благодарю, что Господом одеты
на душу тело, крестик, ризы, лето,
стремленье облачиться в чистоту.
ИКОНЫ И ОКЛАДЫ
Иконы древние закованы в оклады,
чтоб щупальцы с мечами, рук приклады
не сразу расцарапали до кро’ви
сокрытое в серебрянном покрове
дыхание тишайшее любви
сказавших краской про пути свои.
Не каждый золото дававший на оклад
был золот, честен, праведен, крылат,
не все висящие рядами украшенья
изображённым дарят утешенье.
Но это тайна, трудно различить –
что облачить, а что разоблачить.
Прекраснейшая истина порой
скрывается одеждою земной.
Вот рай, невидимый за гущей облаков,
вот счастье в ризах песенок, стихов,
вот человек в футляре полноты,
а в глубине – незлобия цветы,
вот под молчаньем – изобилье чувств,
вот истина за ширмами искусств.
Вот в обрамленье дорогих машин
искатели молитвенных вершин.
Скрывают часто чёрные очки
моргающие радости сачки.
Засыпаны святыни, только свет
струится сквозь до окончанья лет.
Иконы древние закованы в оклады.
В потере простоты мы виноваты.
Условности, неискренности слой
исчезнет вместе с тяжестью земной.
Увидим праведных, но выдержит ли глаз
огонь любви блистающий близ нас?
ТАЛАНТЛИВЫМ ЛЮДЯМ
Прекрасен незарытый ваш талант,
вернее куст талантиков, талантищ.
Вы их несёте, словно шар атлант –
страданиям талантливость товарищ.
Хожу с лопатой, копошусь в земле,
пытаясь зарывать свою полушку.
Боюсь прожить талантливым во зле,
кормя гордыню – гибели подружку.
Изобретатели химических ракет,
создатели произведений страстных,
писатели бунтующих газет,
носители красивостей заразных,
от Бога дар ваш сильный или он
похищен дьяволом, перенаправлен к аду,
изюминки спасения лишён,
лишь за земную борется награду?
Зарыть не выход… мною движет боль.
Ведь виртуозно, качественно, ярко,
загадочно нас гонит на убой
безбожного искусства скороварка.
Как много тех, кто с доброго начав,
приобретя значенье, славу, имя
подлили яд в отвар словесных трав,
запутали всех мненьями своими.
Хранить бы скромно малые дары-
мытья посуды, донесенья сумок,
фотографированья светлой детворы,
выслушиванья чьих-то горьких думок,
даренья книжек, пожиманья рук,
кормленья кошек, зажиганья свечек.
Немало Человечищ есть вокруг,
но многим нужен просто человечек.
ПЕРВОЕ АПРЕЛЯ
Сказали дети: «Первый день апреля.
Вранью не верь. Спина не побелела.»
Я улыбнулся глупо, как Емеля.
Душа от лжи не мало поболела.
Как объяснить весёлым малышатам –
что некрасиво в людях сомневаться?
Сомнений путь мучителен и шаток.
Полезнее обманутым остаться.
Какая глупость. Белая спина?
Легко исправить, загорев в июле.
Плащом обтёрта чья-нибудь стена
разведчиком в опасном карауле.
Какая милость. Белая спина?
Возможно это пёрышки перины,
мука для поминального блина.
У белизны есть разные причины.
Какая крайность. Белая спина?
Уселись, видно, бабочки гурьбою
или носимые незримо бремена
нежданно проявились пред толпою?
Какая радость. Белая спина?
У ангела и лебедя такая.
Зимой бела российская страна.
Её спина всех вынесет, спасая.
Какая жалость. Белая спина?
Флаг сдавшегося при атаке бедствий.
Ужаснее – когда спина черна
от грязи сплетней, от пинанья следствий.
Какая малость. Белая спина?
Я белым был от темя до подошвы.
Но трубочистом сделал сатана.
Пытаюсь милостыней убелить ладоши.
Какая сладость. Белая спина?
Морская соль и сахарная пудра
на вид не различимы. Нам дана
загадочность, чтоб рассуждать премудро.
Какая дикость. Белая спина?
Спина солдатов скрыта камуфляжем.
Она для носки раненных нужна.
Нельзя её всю жизнь лелеять пляжем.
День розыгрышей близится к концу.
Моей душе самообман страшнее.
Желаю каждому нехитрому лицу
стать веселей, доверчивей, добрее!
АПРЕЛЬ
Российский снег ушёл по ручейкам,
по Волге в Каспий, облако наполнил.
Недорастаянность, сроднившаяся нам,
сковала исторические корни.
Тут недоделанность покоя не даёт.
Там недосказанность руководит речами.
Но я надеюсь – будет ледоход,
задвигается мёрзшее веками.
Недоумения отправятся домой –
в подшивку «Искры», в души сумасбродов.
От богоборчества, несомого толпой,
боль остаётся в памяти народов.
Недораскаянность, как опухоль, томит.
Недомогание отсюда происходит.
Но радость греет, слёзочка бежит
и к воскрешенью совести приводит.
Злодей с дипломом – недочеловек.
А недотёпы, зачастую, благи…
Такие мысли вызвал бывший снег,
несущийся с журчанием в овраги.
САМАРЯНКА
Самарянка пришла к колодцу,
почерпнуть холодной воды.
Чтоб поливом горячность солнца
превратилась в гроздья, в плоды.
Чтоб детишкам умыть мордашки,
наварить на обед борща,
постирать немужу рубашки,
жить, на засуху не ропща.
Обновить утятам поилку,
(там попьют коты, воробьи)
в неземную долить копилку
водяных монеток любви.
Смыть под вечер с лица белила,
рано утром помыть полы…
Вот за этим она ходила
с водоносом в зной до поры.
Но, увидев Христа однажды,
устремится к влаге живой.
Убежав от порочной жажды,
станет мученицей святой.
Будет к женщинам переменчивым
приходить незримо в дома,
немолящимся и невенчанным
приносить водонос ума.
А они, её сердцем слушая,
неземной воды захотят,
чтобы жить не болтливой клушею,
погружённой в житейский ад…
Проповедницами, мироносицами,
устроительницами церквей,
чадородицами, чудотворицами
станут вверившиеся ей.
Памяти Марии Египетской
Вот облака весёлые, густые –
как дым благоухающих кадил.
Цветочки однодневные пустыни.
Усталый путник ангелом водим.
Шакал заплачет. Зашуршит крылами
поднявшаяся стая воробьёв.
Погаснет утешающее пламя
пастушьих путеводных очагов.
Читали про Марию из Египта.
Приснился детям тихий Иордан,
Зосима трепетный, безмолвие, молитва,
идущая к Причастью по водам.
А утром будет помогать святая
преодолеть трясины суеты,
ей досаждавших бесов отгоняя
от этой синеглазой чистоты.
28.03.2012, Коктал
БЛАГОВЕЩЕНИЕ
К нам посылаются люди.
Мы посылаемся к людям.
Чуткость – прелюдия в чуде.
Мудрость послушные любят.
Ангелом сладко работать,
перед боями являться.
Весть передав от кого-то,
вместе стоять удивляться.
Каждый случайный попутчик,
каждый улыбчивый странник –
может быть счастья лазутчик,
преображенья охранник?
Дева Мария любила
слушаться, слушать любого.
Ангельский свет находила
в мгле человечьего слова.
Мы же встречаем с сомненьем
ангелов, старцев, пророков.
Учим с угрюмым сопеньем
тайны житейских уроков.
Так благовестников много:
радуги, ландыши, скалы.
Всюду посланники Бога,
только внимающих мало.