ВОЙНА
В монастыре, что на горе,
Ворота в белом серебре.
Закат покоя и тепла
В ворот глядится зеркала.
И убедившись, что красив,
Уходит вдаль, не загрустив.
День медленно идёт к концу,
Прохлада тянется к лицу,
Репейник каждою иглой
Торопит странника домой.
Над топью городских болот
Звезда страданий восстаёт.
Как высохших дерев стена,
У всех ворот стоит война.
Ворона чёрною вдовой
Кричит над далью полевой
И нам вменяется в вину
Любить и Пасху, и весну,
И предпасхальный плач Страстей.
Мы ж любим в простоте своей, –
Мы любим подвиг, но пока
По книжкам и издалека.
Мы любим Бога, но Креста
Нас устрашала высота,
И вот не в сказках и не в снах
Мы испытали боль и страх –
Нас всех, уставших от тепла,
Война к бессмертью позвала.
От скорби страшных смутных дней
Мы все ушли с чужих путей.
На век наш, слабый и больной,
Дохнуло радостью святой.
Плач матерей на поле битв
Сменялся шёпотом молитв.
Уйдя от глупости стихов,
Читаем мы слова Отцов.
И новобранцев юных строй
Уходит к Богу, как домой.
Невесты собирают прах,
Молясь усердно о врагах,
Чтоб, если сердце в ком живо,
Увидел наше торжество,
Узнал о радостях побед
Сердец, которых в теле нет.
Рассвет. И тает тень лесов
Под благовест колоколов.
Один лишь Бог нам мог помочь
О свете помнить в эту ночь.
В монастыре, что на горе,
Ворота в белом серебре.
ПЕРЕВОРОТ
Переворотчики, смутьяны, перевёртыши
колеблют стран непрочные фундаменты,
кидают искры в души перемёрзшие,
купюры в ненадёжные парламенты.
Устав от наворотов беззакония,
я удалился в горное молчание,
где власть тюльпанов, солнца гегемония,
журчание реки, коров мычание.
Здесь скалы улыбаются, не скалятся,
течение добра бесповоротное.
Здесь хочется задумываться, каяться,
убить в себе упрямое животное.
Смотрю – на ярко жёлтом одуванчике
паук, под желтизну замаскированный,
съедает тельце бестолковой бабочки,
ловушки различать не тренированной.
Как жалко бабочек и мужичков поймавшихся
на ложь сокрывшуюся, черноту белёную,
с прокусанной главою подписавшихся
на будущность поддельную, палёную.
Везде разлиты нам предупреждения.
И даже в этой роще фантастической
подсказано – бояться наваждения
лукавой прессы жёлто-политической.
Не хочется, чтоб Казахстан возлюбленный,
подобно Украине и Армении,
метнулся в Запад голубой, загубленный,
мозг отдавая паукам в кормление.
НА ДЕНЬ ГЕОРГИЯ ПОБЕДОНОСЦА
Географ горы и проливы
Красавицы Земли опишет.
Геолог – странник терпеливый –
Её сокровища отыщет.
«Георгий» – значит «землепашец».
(Так звали деревенских греков.)
Великий воин с гербов наших
Пахал глубь сердца человеков.
А битв поля пахали копья,
Копыта, гусеницы танков,
Преудобрялось свежей кровью
Зерно осколков и останков.
Здесь вырастут цветы, пшеница,
Потомков мужество и вера,
Придут паломники молиться,
Чтоб вновь война не заревела.
Молитвами Победоносца
Бывают годы передышек
Для сбора в колос силы солнца,
Для возмужания мальчишек.
Когда же вновь испортят пашни
Воронки взрывов, войск колонны,
На помощь, как и в век вчерашний,
К нам воины сойдут с иконы.
05.05.2014, А-Ата
ОТРУБИ
Мы едем монотонно по жаре.
Тянь-Шаньских гор белеют монолиты.
Монашество мирское пожалев,
меняем разговоры на молитвы.
Посёлков азиатских череда
подламывает скорость приближенья
к разломам скал с поблёскиваньем льда –
оправам моего преображенья.
Вдруг у дороги – лозунг: «Отруби’ !»
Я встрепенулся. Что за прозорливец
такое написал. Не огруби
глуби’ны сердца, странник-несчастливец.
И отруби решительной рукой
от жизньицы своей перемельчённой
беспечность, суетность, рассеянность, покой,
прозри душой, в обидах прокопчённой.
А мне что отрубить? Чем или кем
начать искорененье сухостоя
дурных привычек, ду’шащих проблем,
желаний распылятся на пустое.
Стволы непослушания толсты.
Их с одного удара не разрубишь.
Налажены к погибели мосты.
Влюблённости так быстро не разлюбишь.
А может быть придётся отрубить
привязанность к родному Семиречью,
в другом краю безвылазно дожить,
подвергнуть душу долгому увечью?
Но надо! Надо… Вдруг сообразил –
что «о’труби» написано на знаке.
Здесь продают для клювиков и рыл
раздробленные высохшие злаки.
Вот так всегда! Начавшийся порыв
не завершился выходом из свинства.
Перегорожен к вечности пролив
громадой лжи – бесовского эсминца.
11 мая 2018 года
СЛЕПОТА
Устаю от людей ослепительных,
от шумящих машин ослепляющих,
от обилия ламп осветительных,
от начальников испепеляющих.
Полюбились мне тёмные домики,
где хозяюшки их слепошарые
скажут ласково: «Сыночка родненький,
дай тебя пирожками пожалую»
Им оставлено чуточку зрения
для готовки, для дойки, для книжицы,
поддержанья лампады горения.
Но не ткётся, не шьётся, не пишется.
Только плачется часто, вздыхается
без надрыва, с благою надеждою.
Помолились и жизнь получается,
как ватрушка, насыщенной, нежною.
Доедая их свежее стряпанье,
понимая их старое пение,
я желаю безвестности, спрятанья,
уменьшения знания, зрения,
сокращения передвижения,
оскудения переживания,
приближения перебешения,
изучения пережидания.
А за этой святой слепотою,
немотою благословенной
сердце встретится с красотою
исцеляющей, сокровенной.
ГЛАЗ
Глаз – тоже глас. Отчётливо гласит
о радости, любви, благодаренье,
вещает выгоранье, возгоренье,
разит тоскою, ласкою росит.
Глаз обрамлён осокою ресниц,
леском бровей. Век складчатые шторы
ум замыкают в чудные затворы,
да не ворвётся воровство столиц.
Глаз совмещает глубину, разрез,
цвет символический, определённый выкат,
усердие расчитыванья выгод,
уменье совершать обвес, замес.
Глаз магнетичен. Только засмотрись,
отправит притягательное поле
в служенье к Же’не и в неволю к Оле.
Не будь же бандерлогом – отвернись.
Глаз засоряем пылью, пестротой,
сучками, брёвнами, приманками экрана.
Он иногда – зияющая рана,
тревожнейшая чаша с пустотой.
Глаз на иконах дарит чистоту.
Глаз в комиксах расплёскивает злобу.
Глаз, подходя к пугающему гробу,
всей широтой стремится в высоту.
Глаз жаждет сна раскрашенную тьму.
Назавтра бросится в цветочки, горы, книги,
взыскуя удивленье в каждом миге,
любовь в подмигиванье другу моему.
14 мая 2018 года
ПРОСЬБА К АПОСТОЛУ ФОМЕ
Фома видал Спасителя ребро.
Возможно, испугался прикоснуться.
Ведь трепетно, застенчиво добро,
способно от предчувствия проснуться.
Безрёберность опасна. Мы должны
не колебаться и не прогинаться.
Нам рёбра, словно крепости, даны.
Худой, сочти их – дважды по двенадцать.
Они хранят, вцепившись за хребет
работу лёгких, сердца перестуки.
И нам удары не приносят вред.
Пространство есть для плётки и науки.
Создал Господь супругу из ребра
заснувшего пред битвами Адама.
Любовь труднодоступна как гора,
как укрощенье льва, как стройка храма.
Но можно рёбра все переломать.
А у души переменить заветы.
Так человек не сможет воевать
и ставить самому себе запреты.
Наш путь ребрист, не гладок. По нему
идут молитвою подстраховавши остов.
Вопрос ребром: «Ты мямля почему?
Ведь быть решительным для верующих просто»
Фома апостол, исцели во мне
всю безхарактерность, бессилье, безхребетность,
безволие, безумность, безответность,
чтоб не погибнуть в будущей войне.
РАДОНИЦА
Уснувшие проснулись. Побрели
усопшим говорить о воскресенье,
припомнив как печально погребли
жильцов Земли киданием земли
под совести упрямое грызенье.
Полуживые мёртвым понесли
цветы искусственные, сладостей смешенье.
Угрюмо смерть смотрела издали’
на ломких тел святые корабли,
напоминая кораблекрушенье.
Идущие ушедшим помогли
преодолеть любовью разлученье,
глаза и свечи радостно зажгли,
воспоминанья тихо потекли
под солнышка апрельского свеченье.
Сегодняшние прошлым возвели
оградок яркость, красоту прощенья.
Скорлупки разноцветные в пыли
собою муравьи обволокли.
Ум обступили горькие смущенья.
Грещащие грешившим привели
детишек чистых, благость песнопенья.
Засохших трав шуршали бодыли.
Спустились ангелы, печали размели,
сожгли неверие, развеяли сомненья.
17 апреля 2018 года
ТИХИЙ ОКЕАН
О, прилагательные, как вы хороши!
Вы – украшатели, помощники хваленья.
Воображенье лишь растребуши,
стихи родятся, полетят моленья.
О скалы бьётся Тихий океан.
Он тихий в основном, а временами
бушует, словно Грозный Иоанн,
грозит цунами, голосит волнами.
В его глубинах сборище акул.
В его прибрежьях тигров обитанье.
Воды солёной басовитый гул
вплетается в таёжное молчанье.
Я тоже тихий, тишину люблю.
Но жизнь шумлива, общество скандально.
Бывает затуплю и нагрублю.
Порой душа лавинна и обвальна.
Потом же, возвращаясь в берега
благоразумия, терпения, покоя,
подумаю: «Какая кочерга
меня толкнула в варево такое?»
Вновь склеивать обломки кораблей,
утопленников выносить на гальку,
ласкать ладошки пуганных детей,
брать скрипочку, откладывать нагайку.
Какой эпитет вклеится в мою
посмертную соратников страницу ?
Стоит душа у бездны на краю,
неукреплённой тишины боится.
На Тихий океан смотрю во тьме,
сознанья вычищаю тихий омут.
В бездонной милости Создателя ко мне
мои грехи грохочущие тонут.
ВЫБОРЫ В РОССИИ
Я голосую, только вот не там,
где бюллетни, агитплакаты, урны.
Сбегу к закатным мартовским горам.
Здесь скалы грозны, ледники пурпурны.
И там мой слабый голос отдаю
за всех одновременно кандидатов.
Пусть все они окажутся в раю
с обилием молитвенных мандатов.
А Путин дальше правит над страной,
где истинной царицей Богоматерь,
полк ангельский над армией земной,
Христова благодать законодатель.
Я голосую, то есть голосю
о ранах недолеченной России.
Она умеет жить во всём вовсю.
Она от испытаний всё красивей.
Мы – отголоски сбывшихся побед,
многоголосье наций и традиций.
Но будет зло до окончанья лет
над нашею погибелью трудиться.
Мне часто в голос хочется кричать
о чудесах таинственных и странных,
о нашей небоязни умирать
за обделённых в отдалённых странах.
Шизофрениеские вьются голоса,
доверчивое сердце искушают.
Правителей пусть ставят Небеса,
а наши голосишки не мешают.
Пойдём на выборы, но только не туда,
где надрывают глотки за земное.
А будем вечность выбирать всегда,
вычёркивая в разуме иное.