ВОЗНЕСЕНИЕ
Меня несёт куда-то, но не ввысь,
где вечность с временем легко переплелись.
А в сторону опасного всего,
в ловушки для сознанья моего.
Несёт вперёд, к грядущим временам,
знать о которых неполезно нам.
Несёт назад, где жив ошибок строй,
где мне грехи казалися игрой.
Несёт и вниз, к паденью,
в бездну дел,
что делаешь, хотя и не хотел.
А кто несёт? Порою мой язык,
что автономно действовать привык.
Чужие мнения уносят от путей,
где я мирился с совестью своей.
Уносит каждый день гигантка лень
туда где сон, безделие и тень.
Подумать страшно: демоны подчас
несут меня, поймав приманкой глаз.
Несло меня, но, как- то, пронесло.
Небесное из сердца не ушло.
Я верую – что вознесёт Господь
на Небо мысль, во храм беглянку плоть.
На Вознесение всем не туда несомым
желаю стать от счастья невесомым.
Чтоб притяженье тяжестей земли
мы одолеть с молитвою смогли.
25 мая 2017 года
ГЕОРГИЕВСКАЯ ЛЕНТА
Георгивской ленты яркость
на серенькой моей груди.
Сплелися с траурностью жаркость.
Вещает лента: «Победи
непобедимые, как будто,
тщеславие, беспечность, лень,
позывы яростного бунта,
сомнений горестных плетень.
Всегда будь огненно – оранжев,
точнее солнечно – весёл.
Будь многодружен и безвражен,
как стран заоблачных посол.
А чёрное – великопостно,
монашеством освящено,
торжественно, немарко, грозно,
немного терпко, как вино.
Георгия зови почаще
на мысленной своей войне
и на сраженье предстоящем,
уже подкравшемся к стране.
Готовься – что потомки змея,
пробитого копьём святым,
к нам ненавистью пламенея,
испустят лжи пьянящий дым.
Но миллионы украшавших
грудь лентой пламенной любви
с вплетеньем горечи о павших,
благословят пути твои.
Пройдя чрез черноты полоски,
чрез реки лютого огня,
и на посмертном перекрёстке
на душу повяжи меня.»
ЕВАНГЕЛЬСКАЯ САМАРЯНКА
У самарянки было пять мужей.
И некто, не являющийся мужем.
Пять с чем-то перейдённых рубежей,
двенадцать глаз, подобных дулам ружей.
У самарянки было пять мужей,
пять свёкров, пять свекровий, пять колечек –
«торт» из пяти обугленных коржей
с несладким кремом лести человечьей.
У самарянки было пять мужей,
толпа соперниц, хитро их
ловивших,
пять в сердце кровоточащем ножей,
пять стрел любви наивной заменивших.
У самарянки было пять мужей,
как у певиц известных и артисток,
пять башни вавилонской этажей,
пять шансов, чад родив, переродиться.
У самарянки было пять мужей.
Но все пять чувств, направленных на чувства,
она кончиной славною своей
отмыла от излишнего искусно.
18.05.2014, Коктал
ИЗБАВЛЕНИЕ
Немое ожидание беды.
Дурное ощущение подвоха.
Непонимания толстеющие льды.
Зрю очень хорошо – всё очень плохо.
Какой-то непредсказанный тупик.
Какой-то непредвиденный прокольчик.
Непроходимый искушений пик.
Немолкнущий тревоги колокольчик.
Мои ошибки, прадедов грехи
переплелись в клубке противоречий…
Но надо жить сомненьям вопреки,
стремиться в вечность чрез кусты увечий.
Немного переждал и отлегло.
Пришли друзья и мысли золотые.
В саду прохладно. На душе тепло.
На небе звёзды, птицы и святые.
Не первый раз даётся мне урок –
перетерпи тяжёлые минуты,
которые нам посылает Бог
пред посыланьем к скорбному кому- то.
19 МАЯ – ПАМЯТЬ ИОВА МНОГОСТРАДАЛЬНОГО
Великий крест – многострадальность
народу нашему дарован,
дорог разбитых, вьюжных дальность
и тяга к вьюгам и дорогам.
Соседи с норовом военным
(теперь и с ядерным зарядом)
узнали нашу жалость к пленным,
доверчивость к газетным ядам.
Рискованное земледелье
с характером риско’вым в паре
спиртное призывали зелье.
А мы страшны в его угаре.
Правители не все сумели
страну сберечь от лжи, от смуты.
Мы пели, хоть на нашем теле
нарывы, кандалы да путы.
А в перерывах между мором,
войной жестокой, дерзкой смутой
мы нашим общерусским хором
ещё спасали жизнь кому-то.
Приди, многострадальный Иов,
к святых потомкам многогрешным.
И объясни – насколько липов
порыв быть сытым и успешным.
19 мая 2017 года
УТРО
Хотя приятна мышц горизонтальность.
Хотя прекрасна грёз сентиментальность.
Хотя мертва стремлений максимальность.
Хотя мила бездействия пасхальность.
Хотя мала неявки аморальность.
Хотя горька шумящая реальность.
Хотя тяжка ума негениальность.
Хотя чиста молчания сакральность.
Хотя опасна сердца ненормальность.
Хотя слаба проспавшего опальность.
Хотя с ленцой моя национальность.
Хотя огромна слабостей нахальность.
Хотя светла лежащего печальность.
Хотя противна трудодня банальность .
Хотя страшна жалеющего дальность.
Хотя сложна задачи интегральность.
Хотя темна грядущего батальность.
Но всё же просыпаюсь и встаю!
СЛАВА ТЕБЕ, ГОСПОДИ, ЗА ВСЕ МОИ ПРОБУЖДЕНИЯ И ВСТАВАНИЯ ПОСЛЕ ПАДЕНИЙ!!!
НА ДЕНЬ ЖЕН МИРОНОСИЦ
Есть запахи смертей и Рождества,
отечества и детства, бань и храмов.
Премудро говорят в огне дрова.
Прегордо говорят дельцы с экранов.
О бабушке пел запах пирога.
Об институте книжная страница.
Коснувшаяся ладана рука –
даёт покой, как Божия десница.
Духи, крема, лосьон, одеколон
ума-ищейку отвели от следа.
И юноша пустышкой обольщён.
Досвязан дымом вкусного обеда.
Благоухают Родины луга,
напоминая древние былины.
Кричат о трудолюбии стога.
Об исцеленье – заросли малины.
Бывает запах лучше языка
расскажет, переделает, утешит.
Ловушка запаха пронзительно-крепка.
Так многих за’ нос тангалашка держит.
Но мироносицы приносят тишину,
небесных мироварниц ароматы,
взяв в помощь цветоносицу весну,
мироточивых ангелов отряды.
Чтоб мы, овеянные кроткой чистотой,
пропитанные вечности ветрами,
не принимали смрадности земной,
гнушались сладострастными пирами.
НА ДЕНЬ ПАМЯТИ БЛАЖЕННОЙ МАТРОНЫ
Я трогаю глаза.
Вот здесь они влажны –
расстрогало до слёз
величие весны.
Я трогаю глаза.
К колючести ресниц
хочу не прибавлять
подколки злобных спиц.
Я трогаю глаза.
Славянский их разрез –
уродлив без любви.
Славянство это – крест.
Я трогаю глаза.
В них брёвна,
фильмы, сор,
лукавенький смешок,
скрываемый укор.
Я трогаю глаза.
Под ними есть мешки.
Болезни их сплели,
но более –
грешки.
Я трогаю глаза.
Боюсь их вырывать.
Хотя не раз они
пытались соблазнять.
Я трогаю глаза.
Истлеет всё вот тут.
Глазницы темнотой
пугающе взгляну’т.
Я трогаю глаза.
Матронушка, моли,
чтоб не уйти во мрак,
по выходу с Земли.
НА ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ДРУГА
Года летят. Больной вопрос: «Куда?»
В помойку глупости? В сокровище нетленья?
Пугает горя горная гряда
перед прыжком в небесные селенья.
Года летят. Больной вопрос: «За чем?»
За облаком любви? За призраками моды?
Летя чуть медленней в молчании ночей,
курлыкают: «Взгляните ввысь, народы!»
Года летят. Больной вопрос – прилёт,
проверка паспорта, везомого разгрузка.
Не каждый совесть бережно несёт.
Воришек много, междустенье узко.
Года летят. Больной вопрос себе:
«Я торможу иль превышаю скорость?»
В годов летевших красочной гурьбе
приходит старость. Слышал эту новость?
Года летят. Больной вопрос: «На ком?»
На спинах демонов? На праведника шее?
Не отлагай ответы на потом.
Не бойся откровенных вопрошений.
Года летят. Больной вопрос: «А как
мы сделали – что время полетело?»
Желаю вам – всё делать дальше так,
чтоб в рай взлететь по вылете из тела.
НЕДЕЛЯ О РАССЛАБЛЕННОМ
Мы глубоко больны параличом,
который называем расслабленьем,
разумною борьбою с озлобленьем,
возможностью не думать ни о чём.
Умеют невозвратно затянуть
бутылок, пляжей, коечек воронки.
Идут по трудолюбью похоронки.
Обилье отдыха – душ удушает суть.
Я сам такой. Сижу, лежу, брожу,
когда бежать уже необходимо.
Усердие почти ненаходимо.
Хотя о нём скучаю и прошу.
Предчувствую – что жизнь хлестнёт бичом.
Пройдёт гроза над нашим поколеньем…
Мы глубоко больны параличом,
который называем расслабленьем.
ВОЙ ВОЙНЫ
«Война» – от слова «воевать».
Но вой с войною – неразрывно.
Лишившаяся сына мать
то воет, то вопит надрывно.
Снаряды воют перед тем,
как разорвать на части тело.
Солдат испуган, скован, нем,
в воронку прячется несмело.
Леса в огне. Вся воет дичь,
вчера наевшаяся трупов.
Истошен окружённых клич,
гудят стволы, моторы, трубы.
Сирены дополняют вой
последней целой «неотложки»
с рыдающею медсестрой
над ранеными от бомбёжки.
Часть прессы «воет», нагло врёт,
собрав кричащих фактов кучи,
толкает нас в водоворот,
сгущает краски, брови, тучи.
От радости завыл весь ад,
пришедший в города, в деревни.
Все воют… Воины молчат.
Припоминают опыт древний.
Вой надо мудро переждать,
как бесноватого припадок.
Придут Победа, Благодать,
день этот будет тих и сладок.
У всех, не взятых на испуг,
родится вопль благодаренья
за то, что отступили вдруг
враги, истерики, сомненья.
Желаю всем не выть, не ныть,
а петь, молчать, читать, молиться,
творить, о Боге говорить,
невозмутимости учиться.
СТИХ ПОСВЯЩЁН УТЕШАВШИМ МЕНЯ В ПРОПАЖЕ ТЕЛЕФОНА
Мы умеем сочувствовать, уставая соперничать.
Переходит в содружество
отчужденье соседства.
Помогает не рваться,
не драться, не нервничать
дружелюбия остров
в морях людоедства.
Мы умеем соратничать,
создавать, собеседовать.
Чудны дружбы созвездия.
Дивны братства соцветия.
Значит можно не плакать,
не злиться, не сетовать
о мнговеньях тоски,
о минутах бессветия.
Когда будет украден
землёю родимою
аппарат – моё тело,
душе послужившее,
напишите, друзья,
про любовь некрадимую,
про общение наше,
в бореньях ожившее.
ДЕНЬ АПОСТОЛА ФОМЫ
Чему-то верю я.
Чему-то я не верю .
Чему-то верю только лишь когда –
исследую, попробую, измерю,
понаблюдаю долгие года.
Кому-то верю я.
Кому-то я не верю.
Кому-то доверяю иногда.
Воспринимаю это – как потерю,
как повод для сердечного труда.
Себе то верю я.
То я себе не верю.
Неверно отвечаю «нет» и «да».
Смущаюсь, притворяюсь, лицемерю,
боюсь несправедливого суда.
Я верю в Бога.
Богу же не верю,
вернее Ему верен невсегда.
В напастях нервничаю, кипячусь, холерю,
хочу бежать неведомо куда.
Мне кто-то верит.
Многие, не веря,
уверены – душа моя горда’…
Ношу в себе и ангела, и зверя.
То от меня победа, то беда.
Я верю – дьявол есть.
А он же, веря,
что нас уловит мира чехарда,
стоит, скребётся в мысленные двери.
Не будем же сдаваться никогда!