МЫСЛИ НА ДЕНЬ РОЖДЕСТВА БОГОРОДИЦЫ
Пускай умножится рождаемость,
уменьшив силу развратимости.
Пускай излечит возрождаемость
болтавших о невозвратимости.
Пускай умножится рождаемость,
многородящих награждаемость,
от войн лукавых ограждаемость,
в законном браке зарождаемость.
Пускай умножится рождаемость,
уйдут безродность и безродинность.
А милостей нагромождаемость
сотрёт неверия уродливость.
Пускай умножится рождаемость,
всё уродиться урожайнейшим.
Усилит это раздражаемость
Отчизне нашей угрожающим.
Пускай умножится рождаемость
стихов, коров, изобретателей.
Да здравствует неподражаемость
просторов русских обитателей!
Пускай умножится рождаемость,
родившихся преображаемость,
в озёрах древних отражаемость,
заботой нежной окружаемость.
Пускай умножится рождаемость,
спасая нас из пасти смертности.
Отрадно видеть продолжаемость
в народе нашем Богу верности.
ИССЫК
В Иссык мы въехали, проехав по путям
торговли шёлком, воинских походов,
над косточками живших здесь народов,
под солнцем, послужившим им и нам.
В Иссык мы въехали, курганы миновав,
могилу «человека золотого»
ко храму белоснежному Покрова,
чтоб человечить, золотить свой нрав.
В Иссык мы въехали, полвека уж прошло,
как въехали врачебные машины
к убитым озером без видимой причины.
Теперь там крест, от этого светло.
Мы въехали в Иссык – распахнутую дверь
спасения живущих в век распятий
всего Божественного. Здесь отец Игнатий
пред пропастию ловит всех теперь.
Мы въехали в Иссык, где рядом горный скит,
благоуханье плача Силуана,
водящего иссыкцев средь тумана,
который современностью разлит.
Мы въехали в Иссык-подножье ледников,
Надежды мученицы славное селенье,
чтоб принести своё благодаренье
Создателю Иссыка и веков.
ОСЕНЬ
Путь наш бесконечный, словно «восемь».
Дождь грибы проведал и утих.
Смотрит ласково… Романтик скажет: «Осень…».
Нет, то ангел, провожающий слепых.
В облаках и в жизни шире просинь.
Вызрела душа, пора сорвать.
Смотрит радостно…Садовник скажет: «Осень…».
Нет, то ангел, помогающий прощать.
Ветер может далеко забросить
листья жёлтые и перечни обид.
Боль уменьшила… Психолог скажет: «Осень…».
Нет, то ангел грустных веселит.
Лес шуршит – тетерева и лоси.
Запах хвои, Сергия следы.
Кажется, здоровье дарит осень…
Нет, святые скрыли от беды.
Бездорожье, и сломались оси
у телеги русской, мы в грязи.
Кто-то рядом… Мальчик скажет: «Осень…».
Нет, то книга лечит и разит.
Мама ягоды и яблочки приносит.
Заготовлены картошка и дрова.
И кончается таинственная осень,
как от чуда – мысли и слова.
КРЕСТ
Мой крест – вот этот человек,
чьи мысли суетны, унылы,
упавший свыше, словно снег,
на голову мою навек
или, уж точно, до могилы.
Так крепко я прибит к нему
переплетеньем обстоятельств.
Придётся, вопреки всему,
лечить сгустившуюся тьму
претензий, приступов, предательств.
Мой крест – сей век, сей день, сей час,
непредсказуемые, злые,
переплавляющие нас,
с обилием платёжных касс,
с потерей совести, святыни.
Мой крест – погода наших гор
с зимой короткой, жарким летом.
Весной цветочен наш простор,
но, высохнув, он – как укор
нам, сладостями перегретым.
Мой крест – мой вес, мой вид, мой рост,
тип крови, хромосомы, гены,
болезней разветвлённый хвост,
толкающий нарушить пост,
все возрастные перемены.
Мой крест-три слова в паспортах:
фамилия-тропинка в древность,
родное имя – свет в путях
и отчество. Есть в именах-
призыв, загадочность, распевность.
Мой крест – великий мой народ,
который тает с каждым годом.
Он часто крест других несёт.
Я верю – Бог его спасёт,
в дар принесёт иным народам.
Мой крест – поездки по степям,
походы по горам, полёты
по ненадёжным небесам,
мой страх, что разобьюсь я сам
иль словом разобью кого-то.
Мой крест – лукавые враги
в союзе с глупыми друзьями.
Мне испытанья дороги’,
как детства трудные шаги,
как куст колючий пред цветами.
Мой крест-подобье всех крестов.
Навечно ангелы скрепят их
в один Великий Крест Христов
под пенье благодарных слов
Распятому от сораспятых.
3 апреля 2016
КРЕСТОВОЗДВИЖЕНИЕ
Крест – дерево, по древнерусски – древо.
Древесность на пластмассовость сменяв
и в эту ночь и в Судный День налево
пойдут ловцы безудержных забав.
Деревьев много… чей-то крест – берёза:
трудясь в деревне до заката дней,
мороз, навоз терпели без невроза,
для убеленья совести своей.
Бывает крест из мачтового кедра,
негнивший ни в воде, ни под водой,
устойчивый к порывистости ветра,
несломленный бушующей войной.
Черёмуховый крест – удел поэтов,
зовущих к первозданной красоте.
По детству мёд спокойствия отведав,
терзаешься в столичной суете.
Кресты отшельников из многолетних елей.
Всё пахнет ладаном в безкрайности тайги,
где огонёчки неизвестных келий
приводят в вечность из мирской пурги.
Из виноградных лоз кресты кавказцев,
встречающих гостей, как Авраам.
От угощенья трудно отказаться
и сораспяться хочется друзьям.
Из стойкого степного саксаула
крест смастерил крещёный азиат.
История ломала, била, гнула,
всех тех, кто не сырые, кто горят.
Есть бук и ясень, липа и рябина,
ольха и пальма, дуб и баобаб,
клён и тутовник, верба и калина,
анчар и тополь, абрикос и граб.
И каждая душа перед страданьем
подобна доскам непохожих свойств.
Рубанок, что зовётся испытаньем,
снимает стружку лишних беспокойств.
Крест приготовлен, чтоб за смертной гранью
нам встретить лес улыбчивых людей,
подвергшихся срубанью и струганью,
но воскрешённых верою своей.
ИМЕНА МУЧЕНИЦ
«София» переводится «Премудрость»,
но мы по-гречески окликнем Софок, Сонь –
ведь имя тайно исцеляет глупость,
низводит в нас молитвенный огонь.
А если звать «Премудра», иль «Мудрёна»,
То можно повредить, перемудрить.
Неясность, краткость – как бы оборона,
способная до времени смирить.
До славы, до имён с прибавкой отчеств
все – Кольки, Саньки, Маньки во дворе.
Пусть сокровенность в имени пророчеств
их не пугает жизни на заре.
И верно, и надёжно, и любовно
сумеют Веры, Нади, Любы жить.
Стать мученицей кровно иль бескровно
начнут святые ласково учить.
От бездн софистики, от съёмок под софитом,
от философии, что отвергает Крест,
да сохранит Господь, что был убитым,
всех обручённых с вечностью невест.
А мы испросим мудрости и веры,
надежды и любви, чтоб имена
делами полнились, как золотом – пещеры,
Как небо – звёздами, как птицами – весна.
30.09.2015, Алма-Ата
Из Суздаля вернулся я в Москву,
по синей ветке направляюсь к югу.
Под стук копыт метро переживу
вчерашний день по третьему уж кругу.
Тебе, чудесный Суздаль, повезло,
что не Владимир сделался столицей,
что мировых свершений ремесло
не на твоей небесности творится.
Твоих святынь не трогает поток
заводов, банков, небоскрёбов, зрелищ.
С тобой не бьётся Запад и Восток.
Ты в тишине, как покаянье, зреешь.
Нерль нереально синяя в жару,
а медленностью нервных утешает.
В туманы одевается к утру’,
по вечерам в малиновость играет.
Так много храмов!Их военный строй
обходят с удивленьем иностранцы.
Вопросы вечные несут к себе домой
китайцы плавные, кипучие испанцы.
Они поймут:пельмени, квас, блины,
борщ, сёмга, строганина, медовуха-
лишь символы, а в них заключены
загадки нашей сытной пищи духа.
На домиках-наличников резьба,
на личиках-наличники улыбок.
Припомнилась вся русская судьба
с обилием свершений и ошибок.
Молитесь воины, святители, князья,
чтоб на просторах Азии, Китая
присутствовала с нами Русь моя-
Премудрая, Прекрасная, Святая!