Дух животворный, Дух чудотворящий
наполнил розами сады, грибами чащи,
озёры рыбами, а глыбами вершины,
романтикам дал прочные машины,
чтоб, литургию отстояв во граде,
обедать в ледниках на водопаде,
а к вечеру пересекать границу,
везти душицу в русскую столицу.
Дух чудотворный, Дух животворящий
устроил чудотворцев из чудящих.
Чудак очнулся, умудрился чудик,
нашёлся проповедник ненцам, чуди…
А кто-то нудный, на улыбки скудный
стал весельчак красноречивый, чудный.
Теперь беседуют пред папертью часами,
делясь конфетами, рублями, чудесами.
Дух жизнодательный, Дух чудорасточимый
внушил, что каждый друг – боголюбимый,
что в каждом тайну прячет век прикрытье,
что каждый есть укрытье и открытье,
Ключ счастья, стражник острова сокровищ…
Вокруг порубленные остовы чудовищ,
прирученные, словно пчёлки, тигры,
на ёлке, ёжике, шиповнике лишь иглы.
Нет шприцев с героином, колких взглядов,
вооружённых шпагами отрядов.
Немного только колет совесть живших,
но мало сделавших, непламенно любивших.
Дух животворный, Дух чудотворящий,
какой же я пустой, ненастоящий,
несто́ящий, за правду не стоя́щий!
Но укрепи в дороге предстоящей.
01.06.2015
НА ДЕНЬ ПОБЕДЫ
Растянулись колонны из пленных по пыльным дорогам,
потянулись колосья, сквозь каски пробитые к солнцу весны.
На лице материнском, морщинистом, скорбном и строгом,
появился надежды просвет. Окончанье войны.
В магазинах берлинских солдатики, куклы, лошадки для русских песочниц,
на Рейхстаге выводятся строчки и в письмах для мамы, жены.
Непривычно, когда стариков называют в Европе без отчеств,
а у нас есть отцы и Отечество есть. Окончанье войны.
Мы припомним, как держат косу, мастерок, молоток и рубанок,
также кисть и смычок, и перо, если пальцы не повреждены,
и услышим мы колокол, дождь, петуха, детский смех спозаранок
вместо стонов, разрывов, сирен. Окончанье войны.
Мы исполним обеты, что дали пред боем смертельным,
храмы вдовы заполнят, очистится часть нашей общей вины.
Крест спасенья народов стал крестиком русским нательным,
кровь свою проливавшие к Телу и Крови придут. Окончанье войны.
А на родину едут вагоны, рыданье уставшей гармони
заглушает беседы о русской судьбе, с вышины
смотрят воины прошлого, вечно стоят в обороне.
Потому что ещё далеко окончанье войны.
09.04.2010, Лавра
ПЕТРОВСКИЙ ПОСТ
Петровский пост-апостольским путям
таинственное сопереживанье:
восторг переполняемым сетям,
плач вторивший запевшим петухам,
колосьев перезревших пожинанье.
Где Пётр там Павел неразрывно с ним.
Так явны их несхожесть и похожесть.
Кто менее хулим, гоним, казним?
Кто более хвалим, храним, любим?
Кто солнечней приходит в непогожесть?
Пётр поливает ниву «Петербург»,
чтоб в житницах житий обрёлся житель,
в дома заходит, шествует вокруг
и меч с ключами держит, как хирург.
Им взра’щен патриарх, премьер, правитель.
Пётр – камень. Нам, похожим на кисель,
так каменности воли не хватает.
Но сердце каменно, глаза от лжи косей…
Апостол, над Россией мрак рассей!
Пусть снова сердце чуткостью сият!
Пётр слышал трижды: «Любишь ли Меня?»
от Господа на море Галилейском.
Предав, отрекшись, бросив, изменя
мы ищем снова вырасти из пня,
расслышав Бога в рокоте житейском.
Петровский пост-апостольским слезам
необходимое, святое приобщенье,
к иноплеменникам хожденье, как к друзьям,
швей воскрешенье, строгость к колдунам,
ног омовенье, Чаше причащенье.
Нас будут много раз
хвалить и обзывать,
то ставить вместо ваз,
то грязью поливать.
Но вникнем в смыслы слов,
бросаемых в лицо.
Взрастим в навозе злоб
прощенья деревцо.
Вот скажут: «Ты свинья!»
Прошепчем ко Христу:
«Ведь я свинья Твоя,
хотя и враг посту.»
Нам крикнут: «Идиот!»
Но был такой роман,
где Мышкин всех зовёт-
не верить в глаз обман.
Признают: «Ты-дурак.»
Я к сказкам обращусь.
Всех тех, в ком всё не так,
всегда любила Русь.
Промолвят: «Разгильдяй!»
Из гильдии труда
я изгнан, но ведь в рай
плохих ведёт беда.
Процедят: «Негодяй»
Негоден к строевой?
Но хоть мне место дай
в столовой тыловой.
Оценят: «Вот урод»
Так уродился. Что ж?
Не раз лечил мой род
хирурга-скорби нож.
«Хомяк», «баран», «осёл»,
«собака», «крыса», «змей»-
целительный рассол
тщеславности моей.
Я оправдаться – ас.
Я похвалы люблю.
Но, уверяю вас –
от этого скорблю.
Топчите ж! Пусть на мне
от ваших ног следы,
Есть в Пасхе, как в весне,
обилие воды.
Омоюсь, убелюсь,
очищусь щёткой слов.
Жить без друзей боюсь,
но больше – без врагов…
«Война»- от слова «воевать».
Но вой с войною неразрывно.
Лишившаяся сына мать
то воет, то вопит надрывно.
Снаряды воют перед тем,
как разорвать на части тело.
Солдат испуган, скован, нем,
в воронку прячется несмело.
Леса в огне. Вся воет дичь,
вчера наевшаяся трупов.
Истошен окружённых клич.
Гудят стволы, моторы, трубы.
Сирены дополняют вой
последней целой «неотложки»
с рыдающею медсестрой
над раненными от бомбёжки.
Часть прессы»воет», нагло врёт.
Собрав кричащих фактов кучи,
толкает нас в водоворот,
сгущает краски, брови, тучи.
От радости завыл весь ад,
пришедший в города, деревни.
Все воют… Воины молчат,
припоминают опыт древний.
Вой надо мудро переждать,
как бесноватого припадок.
Придут Победа, Благодать,
день этот будет тих и сладок.
У всех, не взятых на испуг,
родиться вопль благодаренья
за то, что отступили вдруг
враги, истерики, сомненья.
Желаю всем не выть, не ныть,
а петь, молчать, читать, молиться,
творить, о Боге говорить,
невозмутимости учиться.
РАДОНИЦА
На кладбище в полотна тишины
вплетаются шум ветра, пенье птицы,
плач женщины, Давидовы псалмы,
лопаты звон к нам хочет дозвониться.
Любой покойник-безпокойный клад
стремлений, мыслей, поисков, ошибок.
Как жаль, что неподробно говорят
значочки даты, зна’менья улыбок.
О, если бы на Радоницу вдруг
незримых толпы сделалися зримы,
чтоб объяснить родным из первых рук-
за что те то любимы, то гонимы!
Лежат в гробах романы, жития,
трагедии, комедии, поэмы.
Их прочитать пытается семья,
отшедших продолжающая темы.
Во всех повествованиях-Христос,
через людей вседневно приходивший,
еврейских, тюркских, австралийских слёз
источники любовно иссушивший.
Запишем все уроки, чудеса,
случившиися с нами и не с нами,
чтоб чрез столетья новых душ леса
украсить слов безценными цветами.
На кладбище в мелодии любви
вплетаются кузнечиков игранье,
деревьев шорох, шёпот меж людьми,
стоящими пред гранью и за гранью.
Везде писали раньше «Миру-мир!».
Добавим к этому любовно: «Миру – миро!»
Мир болен, ранен, полон чёрных дыр.
От сытости окутал сердце жир.
Всё праведное сделалось неми’ло.
Так нужно миро искреннейших строк,
слов благовонных, неземных решений,
напоминающих, что наш Воскресший Бог
пугающую мёртвость превозмог
миропомазаньем вседневных воскрешений.
Но миро, как и мир тому нельзя нести,
кто чушь несёт, несёт деталь с работы,
кто хочет золото на пепле войн сгрести,
всех развести, до смерти довести,
свести с ума, ввести в долгов заботы.
Есть, слава Богу, средь врачих, ткачих,
учительниц-хранительниц преданий,
крестьянок, прачек, поварих, портних
способные в глубинах душ своих
хранить лекарство для любых страданий.
Они несут и льют на мир больной
молитву, радость, вдохновенье, ласку.
Зовут на чай, потом зовут на бой.
Приводят в двери вечность за собой.
День каждый мудро превращают в Пасху.
Вот миноносец охраняет нас.
Но только мироносиц плач сердечный
отодвигает разрушенья час.
Труды их рук, их уст, их глав, их глаз
излечат нрав мой праздный и беспечный.
Везде писали раньше: «Миру- мир!».
Добавим к этому любовно: «Миру – миро!»
Пусть вас – и рядовой, и командир
ждут мироносицы в уютности квартир,
а всё мирское пролетает мимо!
ПУТЕШЕСТВИЕ В КИРГИЗИЮ
Мы выехали. По следам дождей
бегут «Субару» и мои два ока.
Смерть посылает автолихачей.
Жизнь – лучики меж тучами с востока.
Мак алый, яркий, нежный, неземной
размешен с зеленью, с лазурью, с лошадями,
с весельем жаворонков, с русскою судьбой,
с моими мыслями, с росою, с васильками.
Вершины гор белы, как куличи,
все в разноцветных точках-альпинистах.
А по обочинам стоят мои врачи –
цветы колеблемые в капельках искристых.
Вороны гнёзда вьют на деревцах.
Но жить весною хочется безгнёздно,
по-страннически, с песнями в сердцах,
вставая рано, засыпая поздно.
Приехали. Встречает Киргизстан
базарным красноречьем, красным флагом,
почтением к косынкам и крестам,
призывом дыма к кулинарным благам.
Там где-то дальше плещет Иссык-Куль.
Под древним прахом дремлют городища.
Мой ангел шепчет: «Изучай, взыскуй,
ведь здесь ещё и в душах красотища»
Но я спешу. Доделав пару дел,
уселся в приграничную попутку.
Как много мест, где б я пожить хотел,
растя прилежно дружбы незабудку!
Сестра троюродная, помахав рукой,
сказала: «Напиши… До скорой встречи!»
Так хочется, расставшись с суетой,
общаться с каждым сердцем целый вечер.
18 мая 2016 года
Чтобы общаться – иметь надо общее:
с толстым с трудом заобщается тощее,
с ложным до смерти не сдружится точное.
Да, разобщённость – великий недуг.
Чтобы общаться – иметь надо общее:
вместе на кочках отбитые копчики,
горя на двух недопитые ковшики.
Только в страданьях рождается друг.
Чтобы общаться-иметь надо общее:
звёзды зовущие в вечность над рощею,
Родина с немощью, где-то и с мощию,
с вражеской стаей вокруг.
Чтобы общаться-иметь надо общее:
непониманье с начальником, с тёщею,
переживанье над сыном, над дочею,
судеб сплетение, рук.
Всем собеседникам, всем соучастникам,
всем соискателям, всем сопричастникам,
всем сострадальцам моим, всем сосчастникам
– мягкую почву под плуг!
Николай угодник ягодок принёс
для голодных спившихся негодников.
В непригодном домике в мороз
согревал детей, спасал охотников.
Николай угодник кротко научал
поствовать смешных чревоугодников.
Всех, кто злу трусливо угождал,
обличал незлобиво, как сродников.
Николай угодник трепетно берёг
все лесные горные угодия,
всех зверушек, каждый родничок,
исцелил рябину от бесплодия.
Николай угодник тех, кто угодил
в сеть к вину, в болотистость к отчаянью
всё выпутывал, на сушу выводил,
направлял к лечению, к венчанию.
Николай угодник, как же тяжело
для ленивых Богоугождение.
Сделай что угодно, чтоб ушло
совести и жизни расхождение!
Нам заповедано чтоб милостыня тайно
из рук мозолистых на всякий день текла.
Но наша шедрость хилая случайна,
с ней хвастовства звенят колокола.
Её источник часто не понятен-
сомнительных доходов гордый ход.
Душа с обилием невыведеных пятен
охотнее берёт, чем подаёт.
Как хорошо делиться не деньгами,
давать не хлеб, который-съел и нет,
а добрыми священными словами,
в которых вечности незаходимый свет.
Скажи благословенье – Бог услышит
и источат усердно небеса
непостижимое, дающееся Свыше.
Со слова начинались чудеса.
«Господь да сохранит вас, да умножит,
наставит, вразумит, простит, спасёт,
утешит, вознесёт, взрастит, обо’жит,
в сей светлый день и дальше в род и род!»
«Да будет жизнь огромной, благодатной,
любвеобильной, чистой, золотой,
неомрачимой, солнечной, приятной,
торжественной, цветущей, огневой!»
«Да будут близкие здоровы, многочадны,
боголюбивы, радостны, мудры,
смиренны, долголетны, безпечальны,
прекрасны, рассудительны, бодры!»
Так говорить-есть милостыня тоже.
Так говорит святитель Николай.
И прибавляет: «Милосердный Боже,
заблудших, падших, сломленных спасай!»
Мы шли по краю маковых полей
дорогою асфальтовой своей.
А надо бы разуться, вглубь вбежать,
весенних впечатлений впрок набрать.
Мак хрупок, краток, кроток, ярок, мят
ветрами, что шумят, шуршат, пылят.
Мак светится немного изнутри.
Он полдня друг, подставка для зари.
Мак к Дню Победы радостно цветёт.
Христос воскресший по нему идёт.
Начало красных лепестков черно’-
так постное с пасхальным сплетено.
Мак одиночный-редок. Маков строй
ведёт борьбу с бездружия тоской.
Мак опиум таит для страшных ран.
Крадут безумные сей дар, что Богом дан.
Мак беспокоит, мак-максималист,
артист, флейтист, связист, сюрреалист.
Мак отцветёт, нас фото будут жечь,
как жизнь героев, как пророков речь.
А зёрны мака с сахаром-в рулет…
Мак служит нам восьмую тыщу лет.
Поход мой в маки кончился стихом-
букетом строчек, посланным в ваш дом.
23-24 мая 2016 года
ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ КАЛИНОВКИ
В деревни казахстанской шёл закат,
как новый фильм про старого героя.
Коровушки брели с лугов назад
под облаками летнего покроя.
Средь тюркских лиц встречающих коров,
встречающих закат (ведь поэтичны тюрки)
славянок несколько стояло у дворов-
простые Таньки, Зойки, Шурки, Нюрки.
Бежали с прутиками к стаду их сынки,
как витязи с мечами в жар сраженья.
Синели васильки, баюкал шум реки,
сады цветочные снимали украшенья.
Я думал над славянскою судьбой…
Ну не своей же мы искали славы
за наш почти тысячелетний бой
с врагами Бога, правды и державы.
Бесславья и тщеславья много в нас,
но покаянье близко к славословью.
Костёр славян доныне не погас,
мы выжили Божественной любовью.
Республик, царств, империй череда
промчались над поющими степями.
Славян, арабов, тюрков черепа
крошатся под весёлыми цветами.
В чём наша слава? Ни ряды побед,
ни сонм учёных, ни букет поэтов,
ни трубы с нефтью, ни колчан ракет-
лишь сохранение евангельских заветов.
Лишь Православие, с которым к нам пришли
чудес источники и мудрости колодцы,
а также ненависть сынов земной Земли,
толкающих нас дальше расколоться…
Коровы в хлеве, солнце за горой.
Под одеялами Мишутки, Ваньки, Славки…
Уйти бы к Небу, к вечности, домой,
став белым молоком из пёстрой травки!
25 мая 2016 года